Фридрих Незнанский - Ищите женщину

Интуиция подсказывала Турецкому, что в деле об убийстве штатовского консула и российского журналиста, прикоснувшихся к каким-то опасным для их жизни тайнам, определенно замешаны спецслужбы. Чьи и почему — вот это и предстояло выяснить. Но если эта тайна действительно так несовместима с жизнью, то было бы чрезвычайно глупо, зная об этом, позволять кому-то нависать у тебя над плечом. Вот для этой-то цели и понадобится Витя Гоголев со своими молодцами.

Неожиданное и забавное приключение с проводницей вагона показалось не таким уж и забавным. Больно уж она догадливой показалась. А может, просто проинформирована? Как она сватала-то голенастую попутчицу… Нет, ее собственное приключение вряд ли кто-нибудь сумел бы предусмотреть, это уж дело такого случая, что не угадаешь. Но почему же она так и не появилась, чтобы хоть ручкой махнуть на прощание? Боялась? Но чего? Или — кого?

И вдруг Александр Борисович почувствовал, как у него похолодело между лопатками. Понимая, что уже ничего не изменишь, если это произошло, он медленно, почти затаив дыхание, расстегнул «молнию» на сумке и сунул туда руку. Он помнил, что, выходя из купе ночью, чтобы покурить и проветрить помещение, положил дневник на самое дно, под сверток с домашними тапочками. А вернувшись, не проверил. Да и что там проверять, если все уже прочитано. Утром тоже не посмотрел, не было нужды. То немногое, что могло представлять интерес, неплохо отложилось в памяти: фамилии, общая ситуация в институте, слежка в Бостоне…

Он напрасно шарил: дневника не было. Конечно, унесла не Ольга, ей было не до того. Унес тот, кто ехал где-то рядом и дождался-таки, когда Турецкий покинет купе. Ну а тут этакий подарок: распахнул дверь и ушел в тамбур курить… Правда, ждать полночи, чтобы выкрасть, это тоже надо уметь…

Вернуться? Пройти в отстойник, найти Ольгу и устроить ей красивую жизнь? А смысл? Или для этого хвоста сделать вид, что ничего особого не произошло. Затем вычислить его и почистить самого? Это был бы неплохой вариант. Как вот только Славке-то об этом сообщить? О позорище своем… А тот тоже — не мог, что ли, ксерокопии снять? Зачем всучил оригинал?

Турецкий злился, распалял себя, понимая одновременно, что виноват исключительно сам. Но был во всем случившемся и один положительный момент. Теперь-то уж Александр Борисович твердо знал, что хвост ему не показался, нет, снова не подвела интуиция. И в данный момент этот некто едет где-нибудь сзади и внимательно наблюдает, куда направляется «важняк». А вот тут, милый друг, тебе больше не повезет…

Встреча с Гоголевым была, как обычно, сердечной.

— Да звонил он уже, звонил! — смеялся Виктор Петрович, хлопая Турецкого по плечу и имея в виду Грязнова. — Просил, так сказать, предоставить тебе полную самостоятельность. Ладно, все это мелочи, действуй, как тебе нужно. Доехал нормально?

— В том-то и дело, что не очень.

Вся правда Гоголеву, конечно, была не нужна, однако факт пропажи дневника все равно всплывет, поэтому и темнить с этим делом не следовало.

— Ротозеем я оказался, Петрович, вот какая беда. И по этому поводу мне надо немедленно связаться со Славкой. Соединишь?

— Какой разговор! — заинтересованно ответил Гоголев.

— А твой шеф где?

— В столице.

— Значит, ты, как обычно, на хозяйстве? Очень хорошо. Мне твоя помощь потребуется, не возражаешь?

— А что, разве в первый раз? — улыбнулся Гоголев. Он набрал цифры на телефоне спецсвязи, послушал и протянул трубку Турецкому: — Твой генерал на проводе.

— Славка, привет, я уже у Виктора!

— Я так и понял. Все нормально?

— С точностью до наоборот. Слушай внимательно. Я все прочитал. Потом спрятал в сумку и вышел покурить в тамбур. Там поболтал с проводницей. Утром, уже в машине, обнаружил пропажу. Понимаешь?

— И долго ты… болтал? — со скрытой иронией спросил Грязнов. — Этого нельзя разве было сделать в купе?

— Славка, не валяй дурака! Скажи, ты хоть догадался копию оставить? Впрочем, в тексте нет никакой секретной информации — так, предположения, некоторые фамилии. Наши собственные сведения более обширны. Но и это еще не все. Ты ж знаешь о моем, так сказать, особом ощущении, когда тебе в затылок дышат? Ну, одним словом, оно есть. И я подумал, что, раз уж началась такая игра, следовало бы изъять у твоего дежурного сведения о питерском звонке…

— Опомнился! — засмеялся Грязнов. — Да я сразу же его снял. Лично мне давно известна публика, которая нас окружает… Но ты текст действительно осилил?

— Честное слово. Есть интересные вещи. Но для этого нужно самому находиться там, а не здесь. Главное же — к счастью, отсутствует. К счастью, в том смысле, что не пропало по моей беспечности. Но в связи с Невской у меня появились теперь довольно твердые соображения. И поэтому идеальным вариантом для меня был бы полный уход в подполье. Понимаешь, о чем я?

— Думаю… В общем, как я вижу, тебе снова повезло, что Петрович сам на хозяйстве. Это многое снимает. Ты ему потом передай трубку, у меня для него имеется несколько мыслей. Значит, ты считаешь, что потеря небольшая? «Соседям» опять не повезло?

— Я ж говорю, общие слова. А насчет повезло?… Как тебе сказать? Они теперь будут точно знать, что мы что-то имеем и скрываем от них. Станут с удвоенной энергией землю рыть, а нам это надо? Вот в чем беда. Может, Владлену позвонить? Сказать: ребята, вы уж совсем обнаглели, работать мешаете. Мы ж от вас ничего скрывать не собираемся. Ну что, давайте и мы будем в прятки играть? Кому от этого польза?

— Мысль неплохая, — ответил Грязнов, — но, к сожалению, не для меня. Он отлично знает мое к ним отношение. Вот если ты сам… Но не уверен, что что-либо изменится. Легче отсечь.

— Каким образом?

— А вот это уж не твоя забота… Ну что ж, коли нет других путей, иди в партизаны и во всем положись на Петровича. И постарайся в ближайшие дни ворон не считать. Или что ты там считал? — И Грязнов ехидно захихикал — все ведь, негодяй, понял.

Потом Славка что-то довольно долго объяснял Гоголеву. Виктор слушал, мрачно поглядывая в окно, кивал, бурчал в трубку что-то похожее на «ага», вопросительно смотрел на Турецкого. Наконец сказал внятно:

— Все понял, Вячеслав. Думаю, получится. Привет. — Опустив трубку и обернувшись к Александру, покачал головой: — Да, ребята, однако, выбрали вы себе компанию. Ну-ну, поглядим. Он сказал, что ты обо всем поведаешь.

— Вот те на! — удивился Турецкий. — А о чем же он тебе говорил столько времени?

— Это наша техника, — уклончиво ответил Гоголев. — С ней я тебя познакомлю потом. В общих чертах. Да, еще он сказал, чтоб ты не мучился, копию с того дневника, что у тебя сперли, он снял. Ну давай присаживайся, сейчас распоряжусь насчет кофе и обдумаем наши дальнейшие шаги…