Фридрих Незнанский - Ищите женщину

Повезло Турецкому в том плане, что начальник Питерского уголовного розыска находился сейчас в Москве. Работником он был неплохим, но человеком крайне осторожным. И уж во всяком случае о том, чтобы каким-то образом противодействовать фээсбэшникам, и помыслить не мог. А тут действия требовались не только умелые, но в чем-то и адекватные их наружке, то есть бесцеремонные и даже откровенно-наглые. В оперативно-поисковом управлении ФСБ лопухов, известно, не держат, там сохраняются «боевые традиции» бывшей «семерки». И разработку они тоже ведут грамотно. Правда, как нынче и повсюду, в каждом сосуде с медом обязательно присутствует добрая ложка туфты, объем которой порой не идет ни в какое сравнение с прежними временами. И тогда, конечно, врали, но чтоб так откровенно!.. Особенно когда речь идет об агентуре, о ее количестве и, главное, качестве. Тут вообще сливай воду…

Гоголев правильно сообразил. Уж если за Турецким направили хвост из Москвы — причем им мог оказаться в вагоне кто угодно — и та голенастая девица, и ее «случайный» кавказский попутчик, и любой третий, четвертый — вагон-то велик, — то московские начальники наверняка рассудили следующим образом: зачем посылать эскадрон, когда можно воспользоваться услугами питерских гэбистов. Дать указание, а те пусть сами обеспечат. Они у себя дома, им проще. А москвичу останется лишь координировать их действия. Словом, если это все так, то в местном управлении уже известно, что «важняк» из столицы находится в угрозыске. И отсюда пойдет слежение. «Каковы в этом случае наши действия?» — задавал себе вопрос Гоголев, расхаживая по кабинету с чашечкой кофе в руках, и сам же отвечал:

— А мы в это время предпринимаем ряд отвлекающих маневров, после чего ставим «соседей» — исключительно из дружеского к ним расположения — перед целым рядом условий, хотите — принимайте, не хотите — ваше дело. Хуже нет, когда параллельное ведомство компрометирует твоих сотрудников…

— Это каким же образом? — Турецкий спросил с искренним интересом, хотя уже догадывался, о чем мог так долго говорить по телефону Славка с его решительным и авантюрным характером. А потом, надо же было дать возможность и Виктору Петровичу блеснуть идеями.

— Ну, к примеру, хвост идет за объектом, и в самый напряженный, решительный момент его аккуратно и очень вежливо останавливают сотрудники милиции и просят предъявить документы. Пока то да се, пока идут объяснения, извинения и прочее, объект испаряется. И такая ситуация повторяется с настойчивостью, достойной лучшего применения. Что делать? Надо договариваться. А на все это требуется время. И «важняк» тоже не на каникулы сюда прибыл: сделал свое дело и — в вагон. Только теперь с прикрытием. На случай голенастых девиц! — Гоголев не удержался и подмигнул. Надо же, и этот, стервец, туда же!

— Картинка симпатичная, — согласился Турецкий. — А ты-то сам не схлопочешь от собственного начальства за подобную самодеятельность?

— С какой же стати? Лично ко мне обратилось важное лицо из Генпрокуратуры, которое обнаружило за собой грубую и навязчивую слежку. Как я должен реагировать? Проверим. Если чего не так, извинимся, без проблем. Но закономерен и встречный вопрос: а известно ли об этом прокурору? Я имею в виду генерального. А где постановление? Нет, — засмеялся он, — тут от одной демагогии уши завянут. Это не мне, а им извиняться придется. А теперь давай о самой сути: кто, где и когда. Ты делай свое дело, я — свое.

Потом они обсудили, как устроить встречу с Елизаветой Евдокимовной Невской, чтобы не только она сама, но даже ее фамилия нигде не фигурировала. Кстати, о журнале с названием «Санкт-Петербург» Гоголев ничего не слышал, литература не по его части. Но проявлять к нему интерес в данный момент тоже не стоило, помня о других, не менее заинтересованных лицах. Поэтому о поездке в редакцию и речи быть не могло. Только с редактором и только один на один. Кончились размышления тем, что Турецкий просто достал из сумки чехол с мобильником. Подумал: странно, что вор, укравший тетрадку Кокорина, не спер заодно и телефон. Но, поразмыслив, понял, что тогда это была бы серьезная кража и ради нее стоило устроить настоящий шмон в вагоне. А уж это, видно, никак не входило в планы похитителя.

Словом, вынул Турецкий телефонную трубку и набрал номер. Там никто не откликнулся, значит, это домашний. Справочная выдала другой номер, принадлежавший журналу, который располагался в Доме книги на Невском проспекте.

Следующий звонок достиг цели, потому что трубку взяла главный редактор. Невелик, наверное, был штат редакции, если на звонки читателей отвечает сам редактор.

Турецкий представился по полной программе и сообщил, что только что прибыл в Питер для чрезвычайно важного как для следствия, так и для нее лично разговора. Причем разговора сугубо доверительного и конфиденциального.

После долгой паузы, когда Турецкий даже забеспокоился, не случилось ли чего, Невская ответила, что, конечно, сделала эту ошибку, от которой ее предостерегали…

— Кто? — быстро спросил Турецкий. — Вадим Игоревич?

— Теперь это уже не имеет значения, — ответила она. — Тем более что дело сделано и ничего не вернешь. Но у меня нет никакого желания вести приватные беседы с кем бы то ни было. Даже с генеральным прокурором. Объясните еще раз, пожалуйста, цель вашего приезда. И, если можно, конкретно, не в общих чертах, — жестко закончила она.

«Суровая женщина, с характером?» — с уважением подумал Турецкий. Естественно, ничего объяснять ей по телефону он не собирался. Поэтому так и сказал, тоже жестко, что из соображений элементарной безопасности, ее, разумеется, ничего по телефону объяснять не будет, но предложил свой вариант: сейчас он подошлет за ней машину, ее привезут на Литейный, в уголовный розыск, где им обеспечат условия для разговора. На это она ответила категорическим отказом. Девушка, оказывается, железно знала свои гражданские права: только по постановлению прокурора! И смех и грех — надо объяснить, а как?

Турецкий сказал, что тогда сам приедет, но желательно, чтоб никто в ее редакции его не видел. Хоть это-то можно обеспечить? С трудом согласилась. Назвала этаж и номер кабинета. Спросила, во что он одет, значит, видимо, решила встретить. Сумку Турецкий решил пока оставить у Гоголева.

— Ну а теперь, Петрович, давай-ка тайно вывози меня отсюда.

— Нет ничего проще. Тут же, по сути, два шага. Но я тебя немного покатаю.

Гоголевский оперативник, молодой и рослый парень с рыжеватой шевелюрой, появился по его вызову уже в куртке и кепочке. Турецкий невольно засмеялся: будь он совсем рыжим, явился бы точной копией молодого Славки Грязнова — та же внешность и даже кепочка похожа на его «грозу преступного мира», которой для конспирации изредка пользовался и Турецкий. Оперативника звали Леня. Он и получил от начальника исчерпывающее задание: глядеть и не допущать.