Джейн Клиланд - Обреченный на смерть

— С чего тебя вдруг потянуло подышать свежим воздухом? — поинтересовалась я.

— Мне просто захотелось подчеркнуть, что теперь мы можем это сделать. На этот раз мы здесь не для допроса. Нас попросили оказать услугу.

— Ничего себе. А ведь правда. — Я снова улыбнулась.

Он пожал плечами и немного смутился:

— Мне хотелось немного позлорадствовать.

Я похлопала его по плечу и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ.

— Итак, я слушаю тебя.

— Я отыскала информацию обо всех трех картинах. Все они были украдены у еврейских семей перед началом или во время Второй мировой войны. Матисс исчез из маленького музея на Средиземноморье. Остальные два полотна были украдены нацистами.

— Невероятно, — повернулся ко мне Макс, на его лице отразился шок.

— Вот именно, — кивнула я, отвечая не только на его слова, но и на реакцию в целом. — Я знаю, это ужасно. Думаю, именно поэтому меня наняла миссис Кэбот. Ее дочь Энди — безнравственная мегера, она постарается сделать все, чтобы ее мать не смогла вернуть картины законным владельцам. Но если бы их нашла я и открыто объявила о своей находке, тогда у миссис Кэбот не оставалось бы иного выбора.

— Звучит логично, — кивнул он.

— Так вот, я их нашла.

— Что?!

— Я их нашла.

— И где же они?

— Я спрятала их в надежное место.

Помолчав, Макс спросил:

— А почему ты их не покажешь?

Я снова посмотрела на океан, пытаясь упорядочить мысли.

— Как бы это объяснить? По двум причинам. Во-первых, я подумала, что лучше придержать их на случай, если потребуется очистить себя от обвинений. Не спрашивай, как я собиралась это сделать. У меня не было четкого плана. Я просто знала, что эти картины могли оказаться моим последним козырем. Это единственное, о чем знала только я и никто больше. Это было своего рода подстраховкой.

— А другая причина?

— Я хотела сначала сказать миссис Кэбот. Я только сегодня их нашла. Но сегодня она похоронила своего отца. И мне показалось неправильным говорить с ней об этом в такой день. У меня просто язык не повернулся.

— Ты славный парень, Джози. — Макс коснулся моей руки.

— Славный парень?

— Что-нибудь еще? — улыбнулся он.

— Пожалуй, все.

— Где они сейчас?

Мне не хотелось раскрывать их местоположение, но и молчать я не могла. В конце концов, Макс был моим адвокатом. И все же я ответила уклончиво, не вдаваясь в детали:

— В доме мистера Гранта. Я перепрятала их.

Он не стал настаивать на более конкретном ответе. Но поинтересовался:

— Ты уверена, что кто-нибудь не найдет этот тайник?

— Прямо сейчас никто, кроме меня, не имеет доступа в дом, и я устроила все так, чтобы ни один мой сотрудник и близко не подошел к этому месту.

— Джози, мне это не нравится. Думаю, нам лучше сказать об этом Альваресу, чтобы полиция взяла их под охрану. Ты взваливаешь на себя слишком большую ответственность. А вдруг, не дай Бог, с ними что-нибудь случится?

Я кивнула. Мне и в голову не приходило взглянуть на проблему с этой стороны. Он был прав.

— Есть еще один момент. — Я стыдливо опустила глаза.

— Какой?

— За возвращение картин предлагается вознаграждение. Я хочу его получить. Если я верну полотна полиции, то потеряю право на вознаграждение.

— Не волнуйся, я сделаю все, чтобы ты его получила.

— Тогда ладно, — сказала я, соглашаясь сделать так, как он советует.

— Возвращаемся?

— Ты уверен, что мне следует рассказать Альваресу обо всем?

Макс снова сжал мою руку.

— Да. Я защищу твои права.

Альварес выглядел мрачнее тучи. Его взгляд был тяжелым и пристальным. Он был настолько серьезен, что от него даже веяло легкой угрозой. Он спросил, готовы ли мы продолжить, Макс ответил: «Да», — и тут же вспыхнула красная лампочка магнитофона, указывая, что наш разговор снова записывается.

— Джози хочет сделать заявление.

— Я слушаю, — ответил Альварес.

— Прежде чем она начнет, проясним пару моментов. У нее есть кое-какая информация о пропавших картинах, и она собирается поделиться тем, что ей известно.

— Хорошо, — сказал Альварес бесцветным голосом.

— Мы уверены, что картины были украдены. Джози ожидает, что их вернут законным владельцам. За возвращение предложено вознаграждение. Джози хочет получить его.

Повисла тишина, если не считать стрекотания пленки в магнитофоне.

— И?.. — спросил полицейский.

Макс поерзал на стуле.

— И мы хотели бы передать вам картины. Но мы хотим, чтобы вы письменно подтвердили, что без помощи Джози Прескотт вы не смогли бы их найти.

Альварес посмотрел на меня:

— Вы утверждаете, что в настоящий момент знаете, где находятся картины?

— А вы выполните нашу просьбу?

— Когда вы их вернете, я выдам вам расписку об их получении и умолчу о других аспектах ситуации.

— Этого будет достаточно, — согласился Макс, но не я.

Наклонившись к адвокату, я прошептала:

— Мне это не нравится.

— Не волнуйся, это стандартная процедура.

— Ну хорошо, — ответила я, не слишком убежденная его словами.

— Кроме того, у нас будет копия записи. Итак, Джози, — сказал Макс громко. — Расскажи шефу Альваресу, что ты узнала о картинах.

Вдохнув поглубже, я начала:

— Я обнаружила, что все три полотна краденые.

— Как вы это узнали? — спросил Альварес.

— Посмотрела в Интернете.

— Мы тоже проводили проверку через Интернет.

— Вы искали через правоохранительные сайты, ведь так?

— Да.

— Я тоже. Там о картинах ни слова. Я нашла информацию на специализированном сайте, посвященном произведениям искусства, украденным нацистами перед началом и во время Второй мировой войны.

Альварес откинулся на спинку стула и покачал головой:

— О чем вы говорите?

— До этого вы спросили об описи, составленной миссис Грант. Запись указывает, что мистер и миссис Грант купили все три картины у «А.З.», правильно?

— Да. Вы знаете, кто это?

Я отрицательно замотала головой:

— Нет. Может, это человек. А может, галерея. Я не знаю.

— А что вы знаете?

— Картина Ренуара «Три девушки с кошкой» была одной из нескольких картин, взятых из дома Брендеров в Зальцбурге в 1939 году. «Яблоки и виноград в голубой чаше» Сезанна была украдена у уважаемого венского коллекционера и бизнесмена Клауса Вейнера и его жены Евы также в 1939 году, правда, под предлогом так называемого еврейского налога. «Нотр-Дам утром» Матисса принадлежала семье Роузен. В 1937 году они одолжили его небольшому музею в Кольюре во Франции. В феврале 1941 года хранитель музея сообщил, что ее украли, если мне не изменяет память, вместе с семнадцатью другими полотнами. Может быть, их тоже заполучили нацисты. По этому пункту я не могу утверждать что-либо с полной уверенностью. Но я точно знаю, что она была украдена и она принадлежала еврейской семье.