Мэтью Кляйн - Афера

— Позвольте вам помочь, — предлагаю я.

Я подхожу, выуживаю из кармана мелочь и скармливаю автомату четыре монеты по двадцать пять центов.

— Чего желаете? — спрашиваю я.

— Диетическую «Колу».

— Одну секунду.

Я нажимаю нужную кнопку. Банка с грохотом падает вниз. Я достаю ее и протягиваю женщине.

— Спасибо вам, — говорит она и поворачивается, собираясь уходить.

— Эй, — окликаю я ее.

Женщина останавливается. Оборачивается, непонимающе глядит на меня.

Я вытягиваю руку. Реагирует она не сразу. То ли по натуре медлительная, то ли смутилась. Думаю, просто смутилась. В итоге она все же кладет мятый доллар в мою ладонь.

— Вам спасибо, — благодарю я ее.

В больнице я просидел еще два часа — сначала приходила полиция, потом надо было дождаться ухода Селии. Я просто обязан был ее пересидеть. Тоби должен знать, кто его больше любит. Да и спешить мне некуда, разве что в химчистку, где надо будет часов пять просидеть за прилавком. А у Селии был выбор: ужин с подругами, поход по магазинам или, может, партия в бридж. Как заправский биржевой игрок, который сбрасывает акции на пике роста, Селия развелась со мной и отхватила половину состояния в самый удачный момент — буквально за несколько месяцев до того, как я все потерял. Она почему-то не хочет признавать, что я теперь беден. Бывшая супруга уверена — где-то у меня припрятано целое состояние. Вполне возможно, пара четвертаков и закатилась в щели за кроватью, но иных секретных сбережений у меня нет.

Тоби правильно ведет себя с полицией. К нам прислали одинокого детектива — совсем юную девушку по фамилии Грин. Она записывает показания Тоби, ни к чему не придираясь, не задавая никаких уточняющих вопросов. Мисс Грин принимает на веру рассказ Тоби: он выходил из квартиры, собираясь попить кофе, когда на него напали двое чернокожих мужчин. Должен признаться в одной не особенно политкорректной мысли: я горд за Тоби. Он чувствует скрытую склонность полицейских к расизму и знает, что в историю о чернокожих хулиганах поверят скорее, чем в историю о хулиганствующих белых студентах из Стэнфорда. Может, Тоби все же усвоил кое-какие мои премудрости.

После ухода детектива Селия держится еще час, но в итоге выбрасывает белый флаг. Она уступает, признавая мою победу:

— Похоже, ты сможешь просидеть здесь дольше меня. Я, пожалуй, пойду.

— Хорошо, — не спорю я.

Она целует Тоби на прощание и шепчет ему на ухо:

— Я люблю тебя. Я тебе еще позвоню.

— Только не надо делать глупостей, — бросает она мне, уходя.

Не совсем понятно, что именно Селия имеет в виду, но в любом случае совет неплохой. Еще бы научиться ему следовать.

Я возвращаюсь домой в три часа дня. На коврике у двери капли крови. Перешагиваю через коврик и захожу в квартиру. Оглядываю комнату, пытаясь понять, как было дело. На полу грязные следы ботинок. Похоже, Профессор послал двух парней напомнить Тоби о долге. Возможно, одним из них был пресловутый Серега Костолом. Спальник валяется на полу, расстегнутый, словно Тоби только что встал. Он, наверное, услышал звук открывающейся двери, проснулся и пошел встречать гостей. У них была с собой бейсбольная бита. Они втолкнули его обратно в комнату и закрыли дверь. Затем напомнили о долге. Они бросили Тоби на полу без сознания, оставив дверь приоткрытой.

Иду на кухню. Слушаю автоответчик. Там сообщение от Питера Рума, моего программиста: «Я так, поздороваться. Перезвони мне». Перевожу: «Когда ты мне заплатишь?»

Вернувшись в комнату, гляжу на прыгающий витамин. Общая сумма продаж за сегодня — ноль. Я беззвучно проклинаю американский капитализм. Пытаюсь просчитать шансы на внезапную и жестокую революцию, в результате которой нынешняя система рухнет, а все богатства нации раздадут народу. Шансы дожить до этого дня призрачны. Обвожу взглядом расставленные вдоль стены коробки с витаминами. А ведь до Судного дня надо от всего этого избавиться.

В дверь стучат. Открываю и вижу перед собой Арабчика. Вид у него странный.

— Вы из больницы?

— Да.

— Все в порядке?

— Да, — отвечаю я и через силу добавляю: — Спасибо, что помогли и вызвали «скорую».

— Не за что. А что это там за коробки? — заглядывает он мне за спину.

— Да так, ничего. Витамины.

Парень задумывается. Пытается понять, что я имею в виду. Он, видимо, помнит старый анекдот про наркоторговцев, который заканчивается такой же фразой.

— Приторговываете? — интересуется Арабчик.

Судя по его тону, ответ должен быть отрицательным.

— Нет, — отвечаю я. Затем, подумав, добавляю: — У меня некоммерческая организация.

Он оглядывает комнату, явно ожидая приглашения войти, но не получает его. Я встаю прямо в дверном проеме, загораживая обзор.

— А мой дед знает, что вы тут чем-то торгуете? Уверен, для этого вам нужна специальная лицензия.

«А тебе нужен хороший пинок», — хочу сказать я, но сдерживаюсь:

— Насчет лицензий не беспокойтесь.

— Я должен обговорить все с дедушкой.

— Обговорите, конечно.

Повисает неловкое молчание.

— Я рад, что ваш сын в порядке, — наконец говорит Арабчик.

— Спасибо, — отвечаю я и захлопываю дверь у него перед носом.

Минут пять я сижу один в квартире и думаю о деньгах, которые нужны моему сыну, но которых у меня нет. Затем звоню Лорен Напье на сотовый.

— Алло, — снимает она трубку после первого же гудка.

— Это Кип Ларго. Мы познакомились в баре несколько дней назад. В «Блоуфиш».

— Да, точно, — говорит она, пытаясь держаться спокойно. — Спасибо за звонок. Только давайте я вам перезвоню. Я сейчас с мужем, и мне нужно с ним поговорить.

— Как хотите, — отвечаю я и вешаю трубку.

Я иду к холодильнику за пивом. На нем по-прежнему висит моя утренняя записка: «Тоби, я вернусь в шесть. Папа». Я писал ее в темноте, еще до рассвета, и потому почерк по-детски корявый. Кажется, будто с утра прошла целая вечность.

Я стараюсь не думать о том, что делать дальше. Знаю, мое решение еще выйдет мне боком. Я ввязываюсь непонятно во что из отчаяния — это не к добру. Разве был в истории человечества хоть один случай, когда придуманный в отчаянии план сработал? Поглядите на самых богатых, счастливых и удачливых людей. Можете ли вы себе представить, как они в приступе безрассудства ставят все на кон? Только неудачники идут на риск лишь потому, что у них не остается выбора. Забавно, но выигрывают всегда те, кому выигрывать не обязательно.

Но какой у меня выбор? Тоби — мой сын. Ему нужна помощь. Я за свою жизнь так часто его подводил, что со счету сбиться можно. А как бы вы поступили, окажись на моем месте? А вы бы на что пошли ради собственного сына?

Я открываю банку пива и сажусь за кухонный стол. Гляжу на часы — начало четвертого. Рановато для алкоголя, но поскольку конец моего света близок, я решаю выпить. Пиво холодное и идет хорошо.