Мэтью Кляйн - Афера

— Меня зовут Кип Ларго, — представляюсь я. — А это Тоби. Мы все в сборе.

Брюнетка нажимает кнопку на телефоне.

— Харрис, пришел мистер Ларго с компаньонами. — А затем оборачивается к нам и встает. — Пойдемте за мной.

Секретарша ведет нас по коридору. Я замечаю, как Тоби в открытую пялится на ее задницу. Брюнетка приводит нас в конференц-зал с панорамными окнами, из которых с высоты восемнадцати этажей открывается чудесный вид на залив.

— Вам принести воды? — спрашивает она.

Не спрашивая никого, я тут же отказываюсь от воды. Не хочу я, чтобы Тоби пытался с ней заигрывать и смущал меня.

— Мистер Стюарт сейчас подойдет, — обещает секретарша и уходит.

— Классная девица, — восхищается Тоби.

— Садись, — прошу я его.

Харрис Стюарт появляется спустя две минуты. Несмотря на звучное имя, он оказывается невысоким лысым мужчиной славянской наружности, чем-то смахивающим на русскую матрешку — большой округлый зад и блестящая, как чан на солнце, макушка.

— Рад встрече, мистер Ларго, — здоровается он, пожимая мне руку. — У нашей фирмы самые теплые отношения с Элиху Катцем.

Быть может, в этих словах кроется тайный смысл. А может, и нет. Элиху Катц давно с ними работает. В свое время он обводил вокруг пальца и известных людей, и самых обычных, а адвокаты помогали ему во всем: иногда устраивали неприятности жертвам, иногда выручали Элиху из беды. О конторе «Рифкинд, Стюарт и Келлог» мне не известно почти ничего, но со слов Элиху я знаю самое главное: они с готовностью выполнят любую мою просьбу, сколь бы странной она ни была.

Мы садимся за стол: с одной стороны я, Тоби и Джесс, с другой — мистер Харрис Стюарт.

— Я знаю, вы цените свое время, и не стану тратить его попусту, — сразу переходит к делу Стюарт. — Я поработал над вашим запросом. Нашлась одна компания, вполне чистая с юридической точки зрения. Хозяин — человек сговорчивый. Сделку можно оформить быстро. Цена вопроса — двести пятьдесят тысяч плюс затраты на оформление. Скажем, за все про все получается меньше трехсот тысяч.

— Звучит неплохо. А что за компания?

— Она называется «Галифакс протеин продактс».

— Протеин?

— Они делают рыбий жир, — объясняет Стюарт. — Они получали жир из печени трески, а жирные кислоты из свежих рыбьих потрохов, кажется.

— На этом еще можно заработать?

— Похоже, нельзя, — отвечает Стюарт. — Они не работали три года. Ни одной сделки, ни одной банковской операции с девяносто шестого года. Но бумаги они не забросили, и компания до сих пор котируется на бирже. Торговля практически на нуле.

— Звучит прекрасно. Можно оформить сделку сегодня?

— Можно еще до обеда успеть.

— Ну и страна, — улыбаюсь я.

Но Харрис Стюарт серьезен.

— Да, в этой стране все возможно, — кивает он.

Через двадцать четыре часа я стану владельцем контрольного пакета акций компании «Галифакс протеин продактс», представленной на бирже NASDAQ под символом акций HPPR. Сегодня же, после того как я подпишу все необходимые бумаги, я попрошу юристов отнести их государственному секретарю штата Делавэр и на биржу, чтобы мы могли выпустить десять миллионов акций.

Цена одной акции колеблется в районе нуля долларов, поскольку компания ничего не производит и не имеет ни одного клиента. Изготовление жира из печени трески оказалось не столь прибыльным, как думали (если вообще думали) основатели компании.

«Галифакс протеин продактс» — компания-пустышка, которая существует лишь на бумаге. Она ценна лишь тем, что предыдущие хозяева продолжали заниматься бумажной работой, чтобы компания осталась на бирже.

Вас может удивить мой интерес к компании, которая раньше занималась рыбьим жиром, а теперь и вовсе ничего не делает. Естественно, глупо вкладывать средства в такое предприятие, равно как и в Интернет-магазины, теряющие доллар на каждые пятьдесят центов прибыли, или в компании, работающие бесплатно, в надежде заработать в отдаленном будущем. Конечно, глупо вкладывать деньги. Но если только не знаешь, что цена одной акции HPPR поднимется с десяти центов до десяти долларов.

Если бы вы об этом узнали, вы бы мигом захотели купить много акций этой компании. Настолько много, насколько сможете.

Присутствие Тоби и Джесс на встрече с Харрисом Стюартом — это важная часть аферы. Я ее планировал с самого первого дня.

Пожалуй, идею я позаимствовал у того очкарика из бара «Блоуфиш». Еще в самом начале всей этой истории. Такое ощущение, будто это было очень давно…

Паренек пытался обвести вокруг пальца итальянца с накачанными руками и идиотским перстнем-печаткой. Помните? Очкарик показал ему на банк, в котором лежало сорок долларов, и спросил, сколько он готов заплатить, чтобы их выиграть.

Туповатый качок подумал: «Сорок долларов? Я поставлю тридцать и заберу деньги себе».

Здесь та же логика. Сколько вы готовы заплатить за акции, если знаете, что цена вырастет до десяти долларов? Пять? Семь? Черт возьми, девять долларов?

Наверное, так я все и придумал.

Но теперь, спускаясь на лифте из офиса «Рифкинд, Стюарт и Келлог», я кое-что вспоминаю. Очкарик пытался провернуть похожую аферу, но в итоге оказался размазан по барной стойке. Он едва дышал, его чуть не убили. Только мое вмешательство в последний момент спасло его.

Ну вот. Есть над чем призадуматься. Если я сам окажусь на барной стойке, если меня будут душить, кто, черт побери, меня-то спасет?

Приехав в офис, Питера мы там не застаем.

На встречу с адвокатом он не явился. В офисе его нет. Домашний телефон не отвечает. В его рабочей комнатушке пусто. Исчезли фотографии и диски, остались только провода на том месте, где стоял его ноутбук.

В довершение ко всему Джесс несет мне запечатанный конверт. На нем почерком Питера написано: «Кипу Ларго».

— Я нашла его на футбольном столе, — поясняет Джесс.

Она протягивает мне конверт и как-то странно на меня смотрит. Знает, что я ее обманываю, но все равно продолжает играть свою роль. В ее взгляде одновременно уживаются и любопытство, и негодование. Джессике любопытно, что произойдет дальше, и она негодует, поскольку я ей ничего не сказал заранее. Но — как я попробую ей потом объяснить — это сделано для ее же собственного блага.

Я открываю конверт. Бумага отходит легко — запечатывали недавно. Видимо, Питер написал записку, пока мы были у юристов. Через час он уже будет на самолете, направляющемся куда-нибудь подальше отсюда.

По крайней мере, я на это надеюсь. Так будет лучше для него.

Я достаю из конверта какой-то непонятный листок бумаги. Записка написана от руки на зеленой миллиметровке — выбор настоящего программиста. Я читаю ее про себя.