Алексей Макеев - Кукловод

– Я заплачу!

Реакция у колобка была отменной. Он крутанулся вокруг своей оси.

– Сколько?!

Попался, друг! А еще сбежать хотел! Все вы, торгаши, одним миром мазаны – не можете устоять от соблазна на халяву денег срубить.

– Тысяча! – Я ухмыльнулся: – И не делай, Мурзабек, такие счастливые глаза. Речь, разумеется, идет о рублях.

Колобок с разочарованным видом протянул:

– Всего-то!

– А ты сколько хотел? – искренне удивился я. – Миллион, что ли?

– Я бы и от полмиллиона не отказался, дорогой, – с плутоватым выражением лица заявил колобок. – Но с тебя десять тысяч возьму.

– Всего-то?! – в свою очередь, с иронией протянул я, и как человек, делающий щедрый жест, проговорил: – Ладно, даю полторы тысячи.

– Пять, – с невозмутимым видом изрек колобок и протянул жирную ладошку, для того чтобы мы с ним ударили по рукам.

Я проигнорировал ладонь хитрована и покачал головой.

– Имей совесть, Мурзабек! – сказал я укоризненно. – Я же ничего не покупаю, а ты ничего не продаешь. Мне просто нужно посмотреть кусочек видеозаписи на пять минут, вот и все. Из воздуха деньги делаешь.

– Видеозапись тоже товар, – поиграв бровями, возразил плут и убрал протянутую руку. – Ведь мы ставили оборудование, старались, деньги вкладывали…

Достал меня этот коммерсант. Я начал терять терпение:

– Как хочешь, мог бы полторы тысячи за свою запись получить, а так оставайся ни с чем! – С этими словами я решительно повернулся и пошел прочь от ограждения.

– Эй-эй-эй! – обеспокоенно воскликнул колобок, осознав, что халявные деньги ускользают у него из-под носа. – Четыре, брат!

Не поворачиваясь и ни слова не говоря, я вскинул вверх два пальца.

– Шайтан с тобой, три! – запаниковал Мурзабек, видя, что я по-прежнему удаляюсь, все так же держа два пальца вверх.

Я опустил ладонь, обошел стоявшего на дороге и с любопытством наблюдавшего за нашими с колобком переговорами племянника Мурзабека и взялся за ручку двери.

– Ладно, ладно, две! – сдавшись, крикнул колобок.

Я отпустил ручку двери, вновь обошел охранника и скорым шагом приблизился к Мурзабеку.

– Хорошо, давай показывай свое видео!

Мурзабек стоял в нерешительности, он явно хотел мне что-то сказать.

– Слушай, дорогой. – Он замялся. Негоже кавказскому мужчине излишнее любопытство проявлять, но колобок не удержался и проявил: – А зачем ты хочешь видео посмотреть?

– Слушай, Мурзабек! – проговорил я тоном снизошедшего до разговора с лавочником нувориша. – Давай договоримся так: либо я плачу тебе деньги и ты, ни о чем не спрашивая, показываешь мне запись с видеокамер наблюдения, либо я тебе ничего не плачу, мы смотрим с тобой видео, и я по ходу просмотра отвечаю на все твои вопросы. А то ты хочешь и запись продать, и на халяву информацию получить.

Мурзабек промолчал. Он надул свои толстые губы и щеки, всем своим видом выражая недовольство и обиду.

– Идем за мной! – буркнул он, повернулся и, более не глядя на мою персону, стал удаляться в глубину магазина, тряся отвисшим, будто у хомячка, задом.

Я обогнул ограждение и пристроился в кильватер к рассекавшему между полками с товаром колобку. При своей крупной шарообразной фигуре Мурзабек на удивление легко передвигался по торговому залу, ловко лавируя между плотно стоящими друг к другу стеллажами.

Мы прошли в конец магазина и нырнули в неприметную дверь, ведущую в служебные помещения. В длинном полутемном коридоре по обе стороны от него располагались двери. Мурзабек толкнул крайнюю правую. Дверной проем был до того узким, что я усомнился, сможет ли колобок протиснуться в него… Но нет, бочком, поджав живот и зад, проскользнул. Половину комнатушки-клетушки занимал стол, на котором размещались видеозаписывающая аппаратура и большущий монитор. За столом никто не сидел, по-видимому, штатного видеооператора в магазине не имелось, его роль выполняли наиболее продвинутые в электронике люди, что колобок и подтвердил.

– Я не очень-то хорошо разбираюсь в этой аппаратуре, брат, – как-то виновато проговорил он, пропуская меня в тесную комнату. – Сейчас позову парня, он сделает все, что нужно.

С этими словами Мурзабек достал из внутреннего кармана пиджака миниатюрную рацию и сказал в нее несколько слов на родном языке. В ответ сквозь эфирные помехи прозвучал мужской голос, а минуту спустя в комнату, где и так было тесно стоять вдвоем с толстым колобком, втиснулся еще один небритый. Мурзабек объяснил ему на родном языке, что от него требуется, и парень уселся на стул за пульт системы видеонаблюдения.

Мне места в комнатке уже не хватило, и я встал за ее порогом, устроившись за спиной парня. Дверь в помещение из-за избытка в ней людей не закрывалась.

Парень стал нажимать кнопки, активируя режим просмотра видеозаписи, потом, повернув ко мне голову, спросил:

– Какой день вас интересует?

Я упер руки в спинку стула и слегка отклонил голову, чтобы было лучше видно экран монитора.

– Прошедший вторник… примерно от девяти сорока пяти до десяти пятнадцати.

– А говорил, хочешь посмотреть кусочек видеозаписи на пять минут, – ухмыльнулся Мурзабек и покосил на меня круглый глаз, проверяя мою реакцию.

– Так мне и одной минуты просмотра хватит, – в свою очередь, хмыкнул я. – Просто тот человек, что мне нужен, должен появиться или не появиться примерно в названный мною промежуток времени…

Наконец, парень отыскал нужный фрагмент видеозаписи и включил просмотр. Камера была установлена на том самом пятачке при входе-выходе магазина, где сейчас маялся охранник – племянник Мурзабека. В то же время, когда проводилась запись, секьюрити там не стоял, оно и понятно – по утрам покупателей мало, так что следить за порядком у входа нет необходимости.

Пялиться в экран монитора, где виден пустой холл магазина, не очень-то интересное занятие, и я потребовал:

– Давай-ка, друг, посмотрим на убыстренной прокрутке. Меня интересуют мужчины за тридцать лет.

Парень послушно нажал на какую-то кнопку, и по экрану забегали редкие покупатели. Некоторые из них входили в магазин, некоторые выходили, но все преимущественно пенсионеры, которые обычно и составляют утренний контингент торговой сети: именно они по утрам закупают продукты для семьи, пока дети и внуки на работе да в школе. Наконец показался мужчина, и видеооператор отпустил кнопку ускоренной перемотки. Запись пошла в обычном режиме, и можно было разглядеть промелькнувшего мужика. Нет, не Малютин, этот явно старше него, хуже одет, да и по всему видать – забулдыга, пришедший купить на опохмел бутылку дешевого пойла. Народ стал появляться чаще, и я попросил парня пока не пользоваться кнопкой ускоренной перемотки.