Фрэнк Грубер - Говорящие часы

— Рабочий момент, — сказал Джонни. — Ничего особенного. Вы беседовали с нашим лейтенантом Мэдиганом. Произошел несчастный случай… Его убили.

— Убили?! Силы небесные! Уж не из-за той ли информации, что я сообщил ему?

— Кто знает! Приходится начинать все сначала. Вспомните, что вы сказали лейтенанту, то есть — что говорили часы!

— Часы хранились у меня почти три месяца. Они так мне нравились, что я все время их подводил, и они говорили каждый час. За три месяца я запомнил все…

— Подождите, — прервал его Джонни. — Возьму карандаш и бумагу — записать. Ну, вперед! Начиная с двенадцати часов. Что они говорили в двенадцать?

— «Двенадцать часов. Полночь и полдень. Следи за часами. Время и направление никого не ждут». В час: «Удача ждет того, кто слушает часы». В два: «Час близится, удача рядом». В три…

— Продолжайте, — торопил Джонни, записывая с бешеной скоростью. — В три?

— Они говорили: «Три часа. Радуга простирается от трех до четырех». В четыре: «Рой, рой, рой — горшок с золотом открой». А в пять…

— Это уже известно, — остановил его Джонни. — Можете не продолжать.

— А в чем, собственно, дело? — спросил дядя Джо. — Неужели кто-то зарыл горшок с золотом?

— Тот еще горшок, — согласился Джонни. — Большое спасибо, старина! В следующий раз, как буду в Коламбусе, с меня причитается.

Он опустил трубку на рычаг и поднял глаза на Сэма Крэгга.

— Джонни, что там у тебя?

— Возможно, миллион баксов. Только кто-то нас опередил.

— Не может быть!

— Кто знал о дяде Джо из Коламбуса?

— Только Джим Партридж.

— А еще Дайана Раск. И возможно, и убийца.

— Кажется, Джим Партридж и есть убийца! Я все еще ставлю на него.

— Вот так так! Он ведь папаша очаровательной юной леди, по которой ты сохнешь!

— Она на него не похожа. — Сэм кивнул на лист бумаги, который Джонни убирал в карман. — Что там написано?

— Слова, которые произносили «Говорящие часы» целых три месяца, пока находились в закладе у дяди Джо. Их слышал Том перед тем, как заложил часы, но у него не хватило смекалки понять, куда Саймон Квизенберри припрятал все свои денежки.

— Ты что, спятил? Саймон умер в нищете. Сам знаешь, компания заложена, коллекция часов тоже.

— Знаю. А что он сделал с деньгами? Он же был, как говорится, прикован к постели, следовательно, не мог их потратить. Так?

Сэм задумался:

— Так… А пустить их в дело он не мог?

— Спустить два-три миллиона за два года? Не будь наивняком. Лучше посчитай. За компанию Саймон получил от банка миллион. Еще полмиллиона — от грека за коллекцию. Еще он заложил поместье. Получается гораздо больше полутора миллионов. А если хочешь знать мое мнение, у Саймона помимо этого было еще кое-что. Ты понял — он был чокнутый. Ни единого друга! И что он делает? Собирает всю наличность, какую может, и зарывает в землю. На сына, Эрика, ему было наплевать, но он любил внука.

У Тома были задатки такие же, как у деда. В школе он попадал в разные переделки. Спорим, старый Саймон в свое время тоже имел неприятности. Ну вот, старик понимал, что Эрику коллекция до лампочки. Насчет внука он тоже не был уверен, но все же Том оставался его единственной надеждой. И вот он зарядил старые «Говорящие часы». Полагал, что если Том отнесется к нему со вниманием — а он казался деду посмышленей, чем его отец, — догадается, на что намекают «Говорящие часы». А если не догадается — что ж, тогда и на него можно махнуть рукой, а золоту и в земле ничего не сделается.

Сэм Крэгг нахмурился:

— Ну, так чего же мы ждем? Где этот клад?

— Где ему быть, как не в поместье «Двенадцать часов»! Для того Саймон и спланировал его в виде циферблата! Часы говорят: «Радуга простирается от трех до четырех… Рой, рой, рой, горшок с золотом открой!» Разве не ясно?

— Ну, ты голова! — заорал Сэм. — Денежки зарыты между двумя дорожками, то есть между тремя и четырьмя часами!

— До этого допер даже Ник Бос! Ставлю губки против пончиков. Ник проводил вечера в… Ш-ш-ш!

Распахнув дверь, Эрик Квизенберри захлопал глазами, увидев в своем кресле Джонни.

— Мистер Квизенберри, я звонил по телефону, — объяснил он, мило улыбаясь. — Вы не возражаете?..

— Нет, конечно нет, — ответил Квизенберри. — Ну, с тем делом я разобрался.

— Копов вызвали?

— Нет, поговорил с забастовщиками. Откровенно рассказал о своем положении — у меня всего шесть месяцев, чтобы наладить производство и добиться прибыли. Кажется, им понравился ход моих мыслей, и они вернулись к работе.

— Так ведь это прекрасно, мистер Квизенберри!

Эрик покраснел от удовольствия.

— Если бы отец допустил меня к управлению раньше, мы бы не оказались в такой яме, как сейчас.

Джонни набрал в грудь воздуху:

— Мистер Квизенберри, а вам когда-либо приходило в голову, что дела вашего отца не были так плохи, как он утверждал?

— Что вы имеете в виду? Я видел завещание. Ничего не осталось. Даже коллекцию часов перед смертью заложил… Не скрою, для меня это был шок. Всегда считалось, что наш завод — успешное предприятие.

— Может, так оно и есть! Не мог ваш отец перевести все активы в наличность и…

— Наличность? — Эрик, прервав Джонни, усмехнулся. — Ну и где же она?

— Может, спрятана? — Джонни пожал плечами.

— Знаете… — Эрик задумался. — В том, что вы сказали, возможно, что-то есть. Однажды Бонита высказала такое предположение — перед тем, как отец умер. Мол, он меня некоторым образом испытывает. Но потом он умер, и его поверенный, мистер Уолш, вскрыл завещание. Все оказалось в точности так, как отец и говорил.

— Приходило ли вам когда-либо в голову, мистер Квизенберри, — медленно произнес Джонни, — что вся кутерьма с «Говорящими часами» может иметь к банкротству прямое отношение? Зачем кому-то убивать вашего сына Тома вдали от дома, в Миннесоте? Чтобы забрать «Говорящие часы»?

— Так ведь их и не забрали! Я… в общем, подозревали вас и вашего друга…

— Было такое дело! Но вспомните: в Миннесоте вам сказали, что с Томом в камере сидят трое. Мы с Сэмом и еще один — бродяга. Так вот… всего час назад мы видели его здесь, в Нью-Йорке.

— Вы… уверены?

— На все сто. Он следил за нами… Поняв, что мы его узнали, он повернулся и побежал. Мы гнались за ним, но он мчался слишком быстро. И убежал.

— Бродяга! — воскликнул Эрик Квизенберри. — Когда хотят… словом, свалить что-либо на какого-то бродягу — легче легкого. Не обижайтесь, я хотел сказать — никогда не верил и не верю таким историям.

— На сей раз это правда. Мистер Квизенберри, открою вам еще одну правду. Относительно «Говорящих часов». Николас Бос дал за них мисс Раск сорок тысяч долларов. Я справлялся у часовщика с Лексингтон-авеню, признанного авторитета по часам. Он утверждает, что «Говорящим часам» красная цена — пять тысяч долларов.