Ги Декар - Зверь

По своей обычной привычке Виктор Дельо не сде­лал ни одной выписки, быстро вышел из читального за­ла Национальной библиотеки и поехал на автобусе в Латинский квартал. По дороге адвокат задумался: ни­каких сомнений относительно состояния здоровья его клиента не оставалось. Из множества медицинских справок, содержавшихся в досье, которое лежало на столе в его рабочем кабинете, следовало, что Жак Вотье, за исключением своего тройного недуга, был аб­солютно нормален. Да и сам он на многочисленных до­просах в течение шестимесячного следствия повторял, что действовал на теплоходе «Грасс», отдавая себе во всем полный отчет, что не сожалеет о содеянном и что, слу­чись еще раз такое, он снова убил бы этого Джона Белла. Но он всегда отказывался назвать подлинные мотивы своего преступления.

Все это было странно и указывало Виктору Дельо на то, что его первое впечатление верное: под обличьем зверя была совсем другая душа... «Душа» — может быть, немного громко сказано, но во всяком случае — стальная воля в сочетании с умом редким, специфиче­ским, непостижимым для людей нормальных. Ум, спо­собный ввести в заблуждение кого угодно, то есть тех, кто совершает ошибку, считая себя проницательными потому, что могут видеть, говорить, слышать. Адвокат даже спросил себя: удалось ли когда-нибудь и кому- нибудь догадаться и узнать, что такое подлинный Жак Вотье? Он выяснит это, когда встретится с родственни­ками слепоглухонемого, в особенности с его матерью. Обычно мать хорошо знает своего ребенка. Есть также те, кто его учили, помогали выйти к свету из окружав­шей его ночи. Есть еще, что особенно важно, его же­на — эта Соланж Вотье, которая, кажется, сейчас скры­вается. Именно она должна больше всех помочь защит­нику. Совершенно необходимо ее разыскать.

И когда на углу улиц Сен-Жак и Гей-Люссак Вик­тор Дельо выходил из автобуса, он думал, что ему действительно очень трудно будет защищать своего клиента.

Он остановился перед порталом дома по улице Сен- Жак, над которым была вывеска: «Национальный ин­ститут глухонемых».

Виктор Дельо, переславший директору института визитную карточку, ждал недолго. Кратко изложив ру­ководителю учреждения мотивы своего визита, защит­ник Жака Вотье спросил:

— Нет ли случайно среди ваших подопечных слепо­глухонемого от рождения?

— Нет, мэтр. Мы лечим и воспитываем только глу­хонемых. Слепыми занимается фонд Валентина Гюи. Это совершенно нормально, поскольку методы диамет­рально противоположны: для воспитания глухонемых главное наше средство — их зрение. Для слепых же, напротив,— слух и речь.

— А как же обстоят дела с теми, которые рожда­ются слепоглухонемыми?

— Только один способ воспитания — комбинирован­ное использование трех оставшихся чувств: осязания, вкуса и обоняния.

— И бывают хорошие результаты?

— Бывают ли? Знаете, некоторые слепоглухонемые от рождения так воспитаны и образованны, что нор­мальные люди могли бы им позавидовать.

— И где совершаются эти чудеса?

— Во всем мире только пять или шесть учреждений такого рода. Во Франции есть институт в Санаке, Верх­няя Вьенна, где монахи братства Святого Гавриила терпением и упорством достигают поистине удивитель­ных результатов. Я очень советую там побывать. Впро­чем, я припоминаю сейчас, что этот Жак Вотье, кото­рого вы будете защищать, вышел из института в Санаке, где он был одним из самых блестящих учеников. Я вижу у вас его роман «Одинокий». Вы его прочитали?

— Еще нет.

— Эта книга — самое убедительное свидетельство того, чего могут достичь в подобном случае настоящие воспитатели.

— Не могли бы вы мне кратко, в общих чертах рассказать о характере этого воспитания?

— Охотно... Мне случалось много раз бывать в Са­наке, где работает замечательный человек — мсье Роделек. Можно сказать, что именно он окончательно усо­вершенствовал этот метод. Если бы он не принадлежал к религиозному братству, правительство давно награ­дило бы его красной лентой. Ивон Роделек, к которому я отношусь с искренним восхищением, считает, что сле­поглухонемому от рождения ребенку сначала надо вну­шить представление о «знаке», чтобы он мог уловить отношение, существующее между «знаком» и «вещью», или, если хотите, между осязаемым предметом и мими­ческим знаком, который его выражает. Чтобы достиг­нуть этой первоначальной цели, используются хитроум­ные приемы. Вы все увидите сами в Санаке.

— Если я правильно понимаю,— сказал адвокат,— вы имеете в виду, что ребенок осваивается в мире с помощью мимики, двигаясь от известного к неизвест­ному?

— Именно так. Только после этого он может осво­ить дактилологический алфавит. Но чтобы получить представление о букве, ему надо выучить сначала два­дцать шесть положений пальцев — достигнуть этого он может только благодаря послушанию, доверию к учи­телю и, может быть, очень смутному, инстинктивному стремлению к новым знаниям. Постепенно, мало-пома­лу он научится обозначать предмет двумя способа­ми— мимическим знаком и дактилологическими бук­вами.

— То есть,— спросил Виктор Дельо, указывая на «Одинокого»,— если бы я был воспитателем и захотел дать своему странному ученику представление о «кни­ге», я должен был бы вложить ему том в руки, давая понять, что он может обозначить книгу или мимиче­ским знаком, или воспроизводя пальцами пять букв: к, н, и, г, а?

— Вы поняли совершенно верно, дорогой мэтр.

— Все это хорошо, но как потом учат говорить та­кого ребенка?

— Воспитатель «произносит» каждую дактилологи­ческую букву на руке ученика. Затем при произнесении каждой буквы он заставляет его с помощью осязания определять взаимное расположение языка, зубов и уголков губ, степень вибрации грудной клетки, перед­ней части шеи и крыльев носа, до тех пор, пока сам будет в состоянии воспроизвести этот «звук», который он не слышит и не знает, как произнести. Грудная клет­ка учителя становится для слепоглухонемого своеоб­разным камертоном, по которому он настраивает звук, регулируя собственные вибрации... Не будете ли вы так любезны, дорогой мэтр, произнести какой-нибудь губ­ной звук, неважно какой?

— Б,— произнес Виктор Дельо.

— Вам не приходилось задумываться о том, какую работу надо произвести для произнесения этого простого звука? Работу, которую мы проделываем механически и без усилий благодаря еще с детства приобретенной практике? Чтобы издать этот скромный звук «б», язык должен быть расслаблен, свободно лежать в полости рта, губы слегка сжаты, углы губ оттянуты слегка на­зад, дыхание задержано. В таком положении, слегка приоткрывая губы, мы выталкиваем часть воздуха изо рта, и при губном взрыве образуется требуемый звук «б».