Александр Миндадзе - Смерть машиниста

— Может быть.

— Позвоните когда-нибудь. Телефончик мой…

— Два, двадцать восемь, девятнадцать.

— Ну, память!

— Идите, там ваши приехали, — сказал Ермаков и махнул на прощанье.

Поезд причалил к перрону. Вышли пассажиры. Их было человек тридцать-сорок. Сбившись в одну пеструю группу, они двинулись к зданию вокзала. А навстречу уже текла толпа встречающих. Две группы соединились, в ту же минуту оркестр заиграл марш. И в ту же минуту кто-то повис на плечах у Малинина. Он с трудом развернулся в толчее. Военный, сосед по купе, обнимал его, как старого знакомого. Потом под самым ухом они услыхали стрекот телевизионной камеры.

— Пассажиров, прибывших на церемонию закладки памятника, просим пройти на привокзальную площадь и занять места в автобусах! Повторяю… — раздавался голос вокзального диктора.

Потом они стояли у насыпи в пустынном месте возле железнодорожной колеи. Со стороны это, вероятно, выглядело более чем странно: толпа людей у насыпи, где ничего нет, кроме рельсов, полоски леса вдали и высокого неба.

Когда они разошлись, стал виден кусок гранита на островке из побеленной щебенки: «Здесь будет воздвигнут памятник машинистам Тимониным М. А. и Е. М.».

А люди вошли в лес… «Привал, привал», — вдруг донеслось издали и поползло, многоголосо разрастаясь, по оврагам и полянам. Чаща заговорила.

Малинин с Мариной пробирались по неприметной тропинке, то и дело натыкаясь на бывших пассажиров скорого. На поляне супружеская пара завтракала, расстелив полотенце. Мальчишка залез на дерево. Мужчина в строгом, не по погоде, костюме, пробравшись в заросли, лакомился малиной. Старуха в очках сидела на пеньке. За кустом целовались. Потом кто-то закричал: «Эй!» и, как эхо, отозвалось несколько голосов.

Малинин растянулся на траве. Марина села, обхватив руками колени.

— Будешь спать? — спросила она.

— Нет.

— Я тебя знаю: заснешь. Ну спи, ладно. Я посижу. Мы не опоздаем? Там кого-то зовут. Не нас?..