Анатолий Стрикунов - Золотые цикады сбрасывают кожу

Валерка не сразу попал в квартиру. Стоя на крыльце, Лакмус долго слышал лишь жуткий вой Тайсона, понимая, что раз пес не унимается, то скорей всего, Алены нет дома. На всякий случай, несколько раз набрав номер квартиры, Лакмус прекратил бесполезные попытки. К домофону никто не собирался подходить. Валерка почувствовал, как заныло сердце, и встревожился: мотор переходил на какой-то запредельный ритм. Так можно и в ящик сыграть. Надо успокоиться. Во-первых, с чего ты решил, что Алена пойдет на встречу из дома, а, например, не от подруги или друга? Вообще глупо паниковать.

Гоблин вертелся, требуя внимания, не понимая, чего это хозяин топчется на каменном пятачке? Гораздо лучше резвиться в кустах, где море запахов и развлечений.

Прошло минут пять и волнение исчезло. Да собственно и повода нет тревожиться. Дама опоздала на несколько минут, с кем не бывает. Главное, между ними возникло доверие. Лакмус не смог бы толком объяснить словами, что произошло во время последнего разговора. Гость говорил, хозяйка слушала. Но после, выгуливая Бисквита, Валерка впервые за последние месяцы испытал чувство, будто тяжелая каменная плита, давившая на него, чуть-чуть отодвинулась и появилась возможность выпрямиться.

Наконец пожилая соседка вышла из дверей подъезда, и Валерка смог подняться на третий этаж. Взялся за дверную ручку, повернул и очутился в квартире.

– Лена, – позвал негромко.

Прошел в зал. Ясно: Алена ушла, а незнакомая девица в кресле либо пьяна, либо… Не хотелось верить догадке, не хотелось приближаться к лежавшей в кресле. Валерка пристально глядел на незнакомую женщину, стараясь по движению диафрагмы определить – дышит ли?

Внезапно Гоблин жалобно завыл, и Лакмус заставил себя взглянуть на происходящее без иллюзий – в кресле труп. Подтверждались худшие опасения, Валерке отведена роль разменной пешки. Писюн ненавидел пари, но сейчас был готов дать голову на отсечение, диагноз будет – сердечная недостаточность.

Валерка окаменел, стоял, весь обратившись в слух: вот-вот раздастся скрип тормозов и стук каблуков бравых омоновцев. Вдруг дверь спальни с грохотом распахнулась, и Тайсон очутился в зале. Пес подскочил к лежавшей в кресле и замер. Затем осторожно взял зубами край рукава малинового пиджака и потянул, словно приглашая девушку встать.

Корпус блондинки чуть наклонился, а голова безвольно откинулась назад. «Может все-таки большая доза снотворного», шевельнулась у Валерки надежда, но Лакмус продолжал стоять на месте, ноги будто приросли к полу.

Бульмастиф отпустил рукав пиджака, встал на задние лапы, опершись передними о подлокотник кресла, лизнул щеку блондинки. Затем ткнулся носом в ухо и, прихватив клыками парик, стянул платиновую шапку волос с головы девушки.

Лакмус ужаснулся – в кресле сидела Алена. А он, бледный, испуганный, продолжал стоять как деревянный истукан.

Внезапно Тайсон оставил парик, крутнулся на месте и, зарычав, стремительно бросился в коридор. Только тут Валерка сдвинулся с места, приблизился к Алене и, опустившись на колени, взял руку девушки. Пульс не прослушивался, но пальцы еще хранили тепло. Глаза были полуоткрыты, Каштанова казалась спящей. Пухлые чувственные губы, созданные для поцелуев, лишь усиливали ощущение сна.

Валерка поймал себя на том, что даже мысленно не в состоянии назвать девушку умершей. Наоборот. Лежавшая напомнила Лакмусу молодую волчицу, казалось, она вот-вот потянется и стремительно умчится по склону горы. Однажды видел такое в лесу: выводок резвился на поляне, а совсем еще юная самка нежилась в стороне на зеленой травке. Потом волчица пружинисто вскочила, серой молнией пересекла поляну, исчезла среди деревьев. И весь выводок устремился следом, в мгновенье ока растворился в сосняке.

Рычанье Тайсона вернуло Валерку на землю. Вой раздавался откуда-то сверху. Гоблин натянул поводок так сильно, что чуть не опрокинул Лакмуса. Валерка невольно поднялся с колен и, не мешкая, выбежал из квартиры в подъезд. Но прежде чем уйти, повинуясь непонятному инстинкту, он наклонился над Аленой и за ухом девушки разглядел крохотную точку, след от укола.

Прыгая через три ступени, поднялся на восьмой этаж. Последние два пролета шагал не торопясь, сообразив, что бульмастиф уперся в какое-то непреодолимое препятствие.

Так и есть, пес молча сидел возле решетки из толстых железных прутьев и глядел на Валерку. Большой замок красовался на своем месте. Лакмус даже не стал подходить к нему, не сомневался – надежно заперт.

– Тайсон, – негромко позвал Валерка.

К удивлению Писюна бульмастиф подошел, но когда открылись дверцы вызванного лифта, пес побежал вниз, словно ни Гоблина, ни Лакмуса не существовало в природе.

Спустившись в лифте на первый этаж, Валерка дернул за поводок, поторапливая четвероногого приятеля.

Уже стемнело. Легкий ветерок шевелил кусты, создавалось впечатление, будто там находятся невидимые живые существа. Лакмус вдруг с непонятным равнодушием припомнил, что полдня не мог выбросить из головы стратагему: «Пересечь океан при свете дня». Действительно противник сумел застать его врасплох, сумел раздавить и унизить, сделав виновным в смерти Алены.

С полчаса собака и человек брели по дворам пока, наконец, не увидели перекресток с таксофонами. На другой стороне улицы светились огни ресторана, громко играла музыка.

Валерка набрал 02 и сиплым голосом хронического алкаша пробурчал:

– В доме, где магазин «Спорттовары», в квартире на третьем этаже – убийство. – И через паузу добавил, – угловой подъезд. Будьте осторожны, там собака, бульмастиф, но она не кусается.

Похороны Алены прошли совсем скромно, незаметно. Я узнала о них случайно от пожилой соседки, трещавшей о чем-то с дворничихой. Эта соседка с подругой, отец Алены, Владислав Евгеньевич, с личным водителем, священник – полный список пришедших. Оказалось, что священник, отец Павел, является единственным наследником всего имущества умершей. Предчувствуя смерть, Алена составила завещание, согласно которому он доверенное лицо, представляющее интересы завещательницы. По этой причине родитель Алены выглядел обескураженным, видимо трудно выступать в роли гостя на похоронах собственной дочери. Он прилетел из Екатеринбурга буквально в последний момент, едва успел. Стоял, держа в руках букет белых роз. Священник прочел полагающиеся молитвы, и чужие друг другу люди разошлись.