Энн Грэнджер - В дурном обществе

Я проклинала себя за неосторожность. Можно сколько угодно повторять, что я не могла ничего знать заранее, но мне надо было все хорошенько обдумать. А я разыскала Мерва и тем самым навлекла на себя подозрения и в самом деле стала пешкой в игре. До сих пор мне казалось, что, передав рассказ Алби полицейским, я сделала все, что могла, как законопослушная гражданка. Но только не сейчас. По ночным улицам бродит полупьяный старик, который хранит в своей затуманенной голове опасное воспоминание. Своей информацией он поделился со мной, и кто-то нас заметил.

К тому времени я уже широко зевала и клевала носом. На улице начало светать. Серый рассвет прогнал не только мрак. Он развеял и мои страхи, превратил их в нелепые страшные сны. Наверное, все дело в том, что вчера в мою картошку переложили сыра. Может быть, я совершенно неправильно все истолковала.

— Фран, — сказала я себе вслух, — твоя проблема в том, что у тебя слишком богатая фантазия!

Я вернулась в постель. Когда сквозь люк над головой забрезжил дневной свет, даже в подземной спальне казалось не так уж плохо. К утру зловещий ночной гость превратился в человека, который остановился закурить. «Кортина», припаркованная возле «Розы», была совпадением. Рассказ Алби можно объяснить как его пьяные фантазии. Я даже решила обвинить во всем железную дорогу. Из-за холода мне пришлось ждать в здании вокзала, и потому я невольно прислушалась к бессвязному бреду старого алкаша и возвела на его рассуждениях настоящий карточный домик.

Я не могла позволить себе спать допоздна, потому что мне надо было идти к Джимми знакомиться с художником Ангусом. Около восьми я с трудом разлепила глаза, встала и начала собираться: вымыла голову, что не заняло много времени, потому что я очень коротко стригусь, и надела уютные старые джинсы. Потом решила, что, раз уж я буду натурщицей, мне стоит принарядиться. Поэтому я достала бирюзовую шелковую блузку и темно-синий клетчатый индийский жилет. И то и другое я откопала в палатке с почти новыми вещами на камденском блошином рынке сразу после того, как переехала на новую квартиру. Я зевнула и понадеялась, что кофе у Джимми меня разбудит.

Итак, я почти подготовилась к новому дню и уже собиралась выйти, когда в дверь вдруг позвонили. К гостям я точно не была готова. Во-первых, обычно у меня не бывает гостей, кроме Ганеша и иногда Дафны. Для Ганеша было еще рано, да и для Дафны, пожалуй, рановато. Она знала, что я люблю поздно вставать. А посылок мне никто не присылал.

Я подошла к окну рядом с дверью и выглянула наружу. У моей двери топтался какой-то мужчина, повернувшись ко мне спиной. Его куртка желто-зеленого цвета, выложенная решеткой из белых квадратиков, показалась мне незнакомой. Но крепкое сложение ее обладателя и коротко стриженные рыжеватые волосы включили в голове сигнал тревоги. Пока я пыталась сообразить, кто ко мне пожаловал, утренний гость обернулся. Либо у него глаза были на затылке, либо он просто понял, что я разглядываю его в окошко. Он положил ладони на внешний карниз и уставился на меня через стекло.

Так, лицом к лицу, я уже не могла его ни с кем перепутать. Оказывается, мне решил нанести визит мой старый противник, сержант Парри.

— Можно войти? — громко спросил он. Слова приглушались стеклом и гулким эхом, отдававшимся от стен полуподвала.

Сердце у меня екнуло. Я понятия не имела, что ему надо и зачем он рыщет в наших краях. Несомненно, это я очень скоро узнаю…

— Сюрприз! — объявил он, когда я открыла дверь, и злорадно ухмыльнулся.

— Здрасте, — произнесла я, надеясь, что мне удалось немного сбить с него спесь. — А я как раз собиралась уходить.

— Фран, я к тебе ненадолго, — солгал Парри.

— Для вас я мисс Варади, — напомнила я. — И обращайтесь ко мне на «вы». Ну ладно, входите.

Сержант Парри бодро вошел и тут же, как у себя дома, устроился на диване.

— Ну что, мисс Варади, может, у вас найдется для меня чашка чаю?

— Нет. Чего вы хотите? — буркнула я. — Кстати, что вы здесь делаете?

— В данный момент расследую одно дело с местными коллегами, — ответил он. — И вот оказалось, что вы совсем недавно у них побывали. Мне стало любопытно. Чтобы Фран Варади добровольно пошла в полицию? Это стоит выяснить.

Я поняла: он прочел журнал происшествий и увидел запись. Мне, как всегда, не повезло. И понадобилось ему именно сейчас почтить местное отделение своим неприятным присутствием! Он по-прежнему пытался отрастить усы — и по-прежнему безуспешно.

— Спросите обо всем дежурного сержанта, — посоветовала я. — Он вам все расскажет.

Парри покачал головой:

— Нет, уж лучше вы сами.

Говорил он не столько поощрительно, сколько угрожающе. Мы с ним никогда не были друзьями; впрочем, сомневаюсь, что у него вообще есть друзья. Бабушка Варади назвала бы его мерзким и подозрительным извращенцем. К тому же Парри совершенно не умел себя вести… И вкуса у него тоже нет, мстительно подумала я, бросив взгляд на его куртку. На шее у него красовался недавний порез от бритвы. Рыжие волосы очень часто сочетаются с тонкой, нежной кожей. Но похоже, его кожа чувствительна только к мылу, в других отношениях он толстокожий, как слон. Сержант Парри — вовсе не человек нового типа. Он старорежимный любитель поиздеваться над другими, вооруженный полицейским жетоном. Сейчас он расположился на моем диване и злится на меня, потому что я отказала ему в чае. Спасибо, что хоть явился при свете и позвонил в дверь. Парри предпочитает вламываться к кому-то в дом, а не рыскать снаружи. Нет в нем никакой тонкости.

Пересказав ему все, что услышала от Алби, я понадеялась, что сержант, удовлетворившись, встанет и уйдет. Плохо же я его знала! Парри не удовлетворит ничто, кроме сознания, что он одержал над вами верх, предпочтительно в садистской манере.

Я уже говорила, что отношусь так не ко всем полицейским. О большинстве не могу сказать вообще ничего. Просто я не люблю Парри, а он, в свою очередь, не любит меня. Но мы с ним хотя бы понимаем друг друга.

Он выслушал меня молча, неодобрительно опустив вниз уголки губ под жидкими рыжеватыми усиками.

— И вы всерьез восприняли его бред? — спросил он наконец, когда я замолчала.

— Да, именно поэтому я пошла в участок и обо всем сообщила. Правда, ничего хорошего из этого не вышло. Не удивляюсь, что у нас наблюдается такой рост преступности. Честные граждане тратят время и силы и сообщают стражам порядка о тяжком преступлении — подумать только, человека похитили на улице! Но никто не воспринимает их рассказ всерьез!

Еще не закончив говорить, я поняла, что ошибаюсь. Видимо, от недосыпа и удивления при виде Парри я на время лишилась способности мыслить здраво. Правда, как говорится, ударила меня в лицо. Парри не стал бы напрасно тратить на меня время, если бы кто-то не воспринял мой рассказ всерьез.