Татьяна Соломатина - Естественное убийство – 3. Виноватые

Сеню друзья отловили в одном из кабачков на набережной, где он уже успел принять граммов двести и в связи с этим выл о несправедливости, переваривая свой свежеполученный экзистенциальный опыт. Пригрозив тем, что заклеит ему рот лейкопластырем, Северный оттранспортировал Сеню к его новому месту жительства.

– И скажи спасибо, что я тебе за враньё не вломил. Тут были номера! – сказал Семёну Петровичу Северный, высматривая притормозившее у шлагбаума такси.

Всеволод Алексеевич раскрыл переднюю дверь и подал Лесе руку. Из задней, не дожидаясь приглашения, вывалили трое соколовских деток и гроздьями повисли на папе.

– Папа, я думал, ты нас бросил! – завопил Дарий и повис у Сени на шее.

– Папочка! – нежно проблеяла Даша и обняла Соколова за талию, прижавшись к его толстому пузу лицом.

– Папка, купи мне самолёт! Самолёт купи, папка! Купи, папка, самолёт! – завизжал Жорыч речитативом и начал биться лбом об папкины ягодицы.

Олеся Александровна сохраняла горделивое молчание. Лишь обнялась с Северным и затем с Алёной. Сеня стоял, как громом поражённый, не в силах ничего вымолвить. Всё это было слишком неожиданно: убийство, явление жены с тремя старшими детьми.

– А где Георгина и Анна-Пенелая? – наконец отмер счастливый супруг и отец.

– В детдом сдала! – сквозь зубы процедила Леся, не удостоив супруга даже взглядом.

Таксист выгрузил из багажника Лесин скарб и, газанув, отъехал.

– Я же не рассчиталась! – кинулась Олеся Александровна.

Деньги – вот привычная тема, за которую цепляются мозг и душа, оказавшись в ментальном и духовном вакууме.

– Предоплата сто процентов! – прищурился в жену друга Северный. – Идёмте, поселимся.

– А мои вещи! Мои вещи остались… остались там! – дрожащим голосом произнёс Сеня, отдирая от себя наследников.

– Вещи! Это самое и клещи, – рассмеялась Соловецкая. – Пара трусов и зубная щётка? Я тебе подарю. Я сегодня добрая.

– Пресловутый двухкомнатный люкс, который у меня отжали потому, что я опоздал на двенадцать часов! – слегка патетически произнёс Северный, войдя в номер, куда прежде него внеслась ватага малышни. Конечно, никакая это была не ватага. Но трое соколовских детишек создавали полную, объёмную иллюзию ватаги. Они тут же принялись носиться по номеру, и даже милая Даша нисколько не уступала братьям в уровне децибелов.

– Хочу в туалет! Хочу на горшок! Какать хочу! – буйствовал Жорыч заливистым басом.

– Туалет там, – коротко кинул Северный, кивнув подбородком в сторону двери в санузел.

– Мне нужен горшок!

– Горшка нет.

Леся молча раскладывала содержимое своего чемодана в шкаф. Складывала детские вещи на полочки, развешивала свои тряпки на плечики. Чувствовала она себя явно не в своей тарелке. Лишь вопли Жорыча, казалось, помогли ей обрести себя.

– Я сейчас, Георгий! – сказала она ему, оставляя свои занятия.

– Мама занята! – обратился к Жорычу Северный.

– Тогда ты отведи меня на горшок! – закричал Жорыч. – Иначе я навалю в штаны, – угрожающе пробасил он следом.

– На здоровье. Только мыть задницу и стирать эти самые штаны тебе придётся самому. А мама занята. И в ближайшие три дня мамы с вами не будет.

На этой фразе все трое соколовских отпрысков заткнулись на полуфразах и с ужасом оглянулись на Лесю. Сама Леся смотрела на Северного с неменьшим ужасом.

– Ты врёшь! – уверенно сказал Дарий Всеволоду Алексеевичу.

– С мамочкой что-то случится? – с ужасом пролепетала Даша.

А Жорыч – видимо, от страха – исполнил-таки обещанное, о чём свидетельствовал запах, распространяющийся по комнате.

Алёна бросилась открывать окно. Воцарилась немая сцена.

– Ну и кто мне помоет жопу?! – претенциозно выдал, наконец, Жорыч, прервав мхатовскую паузу.

– Никто. Или сам. Ну, или можешь папу попросить.

– Папу? – Соколов уставился на Северного с непониманием. – Когда ещё грудные – ладно. А потом уже – Леся. Или няньки.

– То есть что случится с мамочкой, тебя, в отличие от твоей дочери, не интересует? – язвительно кинула в Соколова Алёна.

– Так что случится с мамочкой? – тихо заплакала Даша.

– Успокойся, детка! – Северный присел перед Дашей на корточки – и она тут же обняла любимого дядю Севу за шею и заплакала ещё горше. – С мамой случится только самое хорошее. Мамочка отдохнёт. Всего лишь три дня. Ты же не боишься остаться с папой на всего лишь три дня?

– Не-е-ет! – зарыдала Даша. – Хотя совсем с папой на целых три дня – это немножко страшно, – доверительно прошептала девочка Всеволоду Алексеевичу в самое ухо.

– А где я буду… три дня? – решилась всё-таки уточнить несколько оглушённая Леся скорее у пространства вообще, нежели у Северного или у Соловецкой.

– При мне, вообще-то, человека убили! – с нотками принца Гамлета пробурчал Соколов.

– Круто! Если бы при мне человека убили, я поймал бы его убийцу и убил бы его сам! И стал бы я убийца убийцев! Убийцев надо убивать, потому что убивать человеков – это нехорошо! – заорал Дарий.

– А разве убийцы не человеки? – спросила братишку Даша.

– Не человеки!

– Если ты станешь убийцей убийцев, ты тоже не будешь человек! – тихо сказала Дарья и показала старшему братишке язык.

– Не убийцей убийцев, а убийцей убийц, – на автомате поправила Леся.

– Так кто мне помоет задницу? Оно же всё воняет! – аргументированно потребовал Жорыч.

Леська всплеснула руками, присела на диванчик люкса и расхохоталась. Она хохотала и никак не могла остановиться. Хохот перешёл в сдавленные рыдания. Алёна достала из мини-бара бутылочку холодной водки; открутив крышечку и присев рядом с подругой, пыталась влить содержимое в подругу, приговаривая при этом:

– Какими надо быть мудаками, чтобы ставить коньяк и виски в холодильник!

Северный открыл бутылку минеральной воды и сел с другой стороны, предварительно отцепив от себя Дашу и передав её в руки Соколова.

– И это чего, вы все трое будете сидеть, а я буду Жорычу жопу мыть?! – возмутился Соколов, автоматически прижимая к себе дочурку.

– Попу, – отозвалась Леся, всхлипывая и отфыркиваясь от водки.

– Пошёл вон, кретин! – зло сказала Соловецкая своему старому другу и однокашнику и даже встала, одним движением махнув оставшуюся водку из бутылочки. Северный тут же влил в Леську минералки. Соколов попятился, глядя на Алёну.

– Нет. Мы трое сейчас уйдём. – Пояснил другу Северный. – А после этого хочешь – мой попу Жорычу, хочешь – жди, когда засохнет и само отвалится. Это тебе. – Северный достал из кармана фирменный брендированный конверт и протянул Лесе.

– Что это такое? – совсем уже еле слышно прошелестела та.

– Это трёхдневный индивидуальный тур в горы. С красавцем-инструктором.