Гунар Цирулис - Не верьте в аиста

Но Ингрида опять шла впереди и оставалось лишь следовать за ней.

Совсем стемнело, когда они подошли к длинному забору из штакетника, освещенному редкими фонарями. За ним темнел фруктовый сад. В глубине угадывались контуры большого дома.

Ингрида остановилась. Альберт опытной хваткой бывалого сердцееда привлек к себе девушку и хотел поцеловать в губы. Ингрида кокетливо откинула голову вбок.

— Легче на поворотах!..

Раздвинув две незакрепленные снизу планки, Ингрида пролезла в сад и подала знак Альберту. Они прошли несколько шагов, и Альберт споткнулся о корень. Хотел было посветить спичкой, но Ингрида схватила его за руку.

— Не надо.

— Романтика? — Ему хотелось быть насмешливым, но произнесенное шепотом слово прозвучало скорей робко.

Вблизи дом показался еще больше. Где-то играло радио. Музыкальное вступление к спортивной передаче из Москвы, — стало быть, одиннадцать часов. Когда из-за забора донесся свист и подбадривающие вопли тысяч зрителей, Альберт вздрогнул. Но сразу опомнился и улыбнулся — неужели ему тоже нужна моральная поддержка на финишной прямой?

Ставни одного из окон, выходящих в сад, не были заперты. Створка окна от слабого нажима подалась внутрь. Забравшись на кухню, Ингрида позвала:

— Лезь!

— Разве хозяева уже спят? — спросил Альберт, словно сам не знал, в чем дело.

— Теперь можешь спокойно говорить вслух… Осторожно!

Но предупреждение запоздало. Грохнув на весь дом, опрокинулся задетый Альбертом столик. В следующий миг парня стало корчить от смеха. Забыв о всякой предосторожности, он схватил девушку за руку и помчался с хохотом по коридору, по лестнице на второй этаж.

— Мой будуар, — и Ингрида толкнула дверь перед собой.

Альберт поднял девушку на руки и внес в комнату.

— О, ты ходишь на заграничные картины, — подтрунила над ним Ингрида, но тут же, словно прося извинения, обвила руками шею Альберта и поцеловала в губы.

Не стало слышно шума из чужого радиоприемника, шелеста листвы, только стук собственного сердца гулко отдавался во всех углах комнаты.

…Прямо напротив окна второго этажа висел уличный фонарь, тихо колыхавшийся от слабого ветра. В том же ритме по стенам, потолку и по полу скользила причудливая тень липы.

Комната была почти пуста. Старенький покарябанный стол, колченогий табурет и в углу, между окном и дверью — голый, полосатый матрац, на котором лежали Ингрида и Альберт, укрытые пестрым купальным халатом. Положив голову на плечо юноши, Ингрида неподвижным взглядом глядела в потолок.

— Берт, это было у тебя первый раз в жизни, да? — голос ее звучал надломленно.

— Ты уверена на все сто, что дачники нигде не оставили недопитую бутылку?

Она подперла голову рукой и пыталась перехватить взгляд Альберта.

— Берт, умоляю, сейчас не корчи из себя донжуана.

— А ты? Уже давно?

В интонации Альберта было что-то такое, отчего Ингриду передернуло, и она ушла в себя, как улитка в раковину.

— Я тебя предупреждала, Берт, — сказала она. — Я прекрасно обхожусь без покровителя.

Альберт сел и стал молча обуваться.

— Что случилось? — недоумевала Ингрида.

— Ты сама говорила: «Без лишних слов»…

— А завтра?

— После уроков буду ждать тебя на крыше.

До утра Альберт не засыпал. Вертелся с боку на бок и пробовал осмыслить происшедшее.

Не спалось и матери в ее комнате. Альберт слышал, как она дважды вставала, ходила на кухню и принимала сердечные капли или снотворное. Потом стучала пальцем по стеклу барометра, скрипела створкой окна. И время от времени тяжко вздыхала. Для беспокойства у Альберта оснований не было — она всегда так себя вела первые ночи после отъезда отца, хотя судно еще стояло в порту и ничего ему не угрожало. Но Альберт давно уже примирился с этой самой очевидной бессмыслицей и не воевал. Любящую женщину логикой не переубедить…

Ингрида теперь сладко спала и, наверно, видела уже десятый сон. На этот счет у Альберта не было ни малейших сомнений. А вот он уснуть не мог. Хотелось разобраться в самом себе. Не покидало чувство, будто его обокрали, но сваливать вину на девушку было бы несправедливо. Независимо от того, сколь уничижительны были его суждения в разговорах со школьными товарищами, в глубине души Альберт мыслил себе любовь совсем иначе. Облик своей будущей избранницы он представлял весьма туманно, но зато твердо знал, как станет проводить с ней время — в машине девушка будет сидеть всегда рядом с ним и не попрекнет чрезмерной скоростью, будет шагать с ним рядом в туристских походах и разрешит ей помогать только на самых крутых подъемах. Труд и забавы, мысли и мечты — все будет у них общим, но, разумеется, роль предводителя в этой двуединой жизни будет принадлежать ему, мудрому и сильному Альберту.

И вот у него вдруг завелась своя девушка, в первый же вечер между ними была достигнута та степень близости мужчины и женщины, которой обычно заканчиваются фильмы и пьесы. А где же остались понятные лишь двоим взгляды, ласки, поцелуи, интимность, о которых мечтал Альберт, глядя на Астру и Вариса или Лайлу с Вилисом… Возможно, все еще было впереди? Он этого не знал, так же как не знал, влюблен ли в Ингриду.

Когда мать уже начала позвякивать на кухне посудой и готовить завтрак, усталость доконала Альберта. Полчаса, заполненные кошмарными сновидениями, не освежили, казалось, голова вот-вот разлетится на куски под напором бесчисленных вопросов, сверливших мозг. Чтобы найти ответ хотя бы на часть из них, надо было поскорей встретиться с девушкой, каким-то способом досуществовать до окончания уроков…

Послышался пронзительный свист. У калитки стоял Варис и нетерпеливо звал. Уже который год они ежедневно отшагивают эту дорогу через лес, пользуясь лишь школьникам известными наикратчайшими тропками. А сегодня Альберт предпочел бы проделать путь до школы в одиночестве Любопытство друга пугало. И в самом деле, Варис даже не поздоровался.

— Ну как? — с ходу задал он вопрос в лоб.

— Порядочек! — ответил Альберт, прикинувшись, будто не понял, о чем его спрашивают. — Мать даже не слыхала, как я вошел.

— Очень даже ничего твоя Ингрида. Где оторвал?

— Выиграл в последнем тираже спортлото. — Альберту было тошно от собственной пошлости, но казалось, правда прозвучала бы еще глупей.

— А где она живет? Чем занимается? — лез Варис с расспросами.

— Настоящий джентльмен никогда не оговаривает даму…

Ничего другого Альберт не мог сказать даже если бы захотел. Да в конце-то концов, какая разница, учится она в университете или работает официанткой в ресторане? Последнее было бы даже интересней. Ведь он тоже намеревался познавать жизнь во всей ее многогранности…