Светлана Алешина - Странница в ночи

— Просто интерес к истории, — объяснила я. — Кстати, об истории… Ваш дедушка уехал в тридцать пятом году из Тарасова. Куда? Почему?

— В Грузию, а почему — я не знаю.

Он начал успокаиваться.

— Еще одно — ваша бабушка общалась с неким Потыриным Иваном Евграфовичем?

— Нет. Он был бабушкиным врагом.

— Почему?

— Не знаю!

— Как же вы так жили — под одной крышей с человеком, ничего о нем не зная?

— Так получилось.

Моя парочка, кажется, решила покинуть такое выгодное для нас всех место.

— Все-таки постарайтесь вспомнить, что говорила ваша бабушка о Потырине.

— Она ничего про него не говорила. Только что он алчный человек. И подлый.

Мне было пора срываться. Иначе я потеряю из вида и Леху, и его подругу, которая тоже могла дать бесценные сведения.

— Простите, я скоро вернусь…

Дотронувшись до его рукава и оставив его во взвинченном и удивленном состоянии, я рванула вслед за Лехой.

Оля смотрела на лежащего перед ней человека в каком-то жутком оцепенении. Все, что сейчас происходило с ней, казалось ей нереальным до такой степени, что явь приобретала зыбкие очертания ночного кошмара.

Такое знакомое лицо сейчас стало безжизненным, кровавые пятна на портрете Ди Каприо казались просто грязью, песком — чем угодно, только не…

— Это тот человек?

— Что? — Оля посмотрела на говорившего с ней. Молодой парень.

— Андрей, взгляни сюда…

— Сейчас.

Он жалостливо смотрел на растерянную Олю. Бедная девчонка, сколько же ей досталось вот таких зрелищ за последнее время.

— Да, — наконец ответила она, еле шевеля губами, пересохшими от безнадежности и отчаяния.

— Вы уверены, что видите перед собой убийцу Татьяны Витальевны Дорофеевой?

Оля встрепенулась и сказала неожиданно твердо:

— Он ее не убивал.

— Как? — не понял тот, кого назвали Андреем.

— Он не убивал Дорофееву, — повторила Оля. — Я это знаю. Я разговаривала с ним.

— Ну, мало ли что можно сказать…

— У меня нет оснований ему не верить. Он был честным человеком…

Она проглотила комок в горле. Ей было так жалко этого странного человека. Так жалко…

И в то же время обидно. Как будто он пообещал ей огромное, до небес, счастье и сбежал в неизвестном направлении.

Впрочем, нет. В известном.

Андрей посмотрел на нее внимательно, положив на ее плечо руку.

— Ладно, сейчас попробуем найти кого-нибудь, кто сможет отвезти тебя домой.

Она кивнула.

— Постойте, — вдруг вспомнила она. — Он оставил одну вещь у меня. Мне надо передать ее какому-то детективу. Кажется, Ларикову. Вы меня туда не подбросите? Он говорил, что это важно.

Андрей удивленно вытаращился на нее.

— Да и подбрасывать не надо, — усмехнулся он. — Лариков — это я.

Он даже показал ей свою лицензию, чтобы недоверие исчезло из ее глаз.

Она серьезно посмотрела ему в глаза и проговорила:

— Только это дневник. Какой-то дореволюционной барышни.

— Дневник?!

— Ну да. И я не знаю, почему этот дневник так важен. Там все про любовь и про какого-то Потоцкого… Ничего для вас интересного.

Лариков на это только усмехнулся.

Ах, какой же наивной я была, пытаясь догнать этого мерзавца!

Если бы он не обернулся, у меня все получилось бы… Но он оглянулся. Увидев меня, почему-то занервничал и рванул с такой скоростью, что я быстро поняла, что он смывается самым бессовестным образом. Все это выглядело очень комично — молодой человек улепетывает со всех ног от девицы, которая во что бы то ни стало поставила целью его догнать.

Я тем не менее почти догнала его и даже попыталась ухватить за рукав, но он сделал последнее отчаянное усилие, вырвался и на ходу впрыгнул в отходящий автобус.

— Вот гаденыш, — не сдержалась я. Однако теперь я была точно уверена, что он меня узнал и даже был готов к встрече. Правда, похоже, у него оставалась зыбкая надежда, что я-то его не узнала, но я эту надежду немилосердно разрушила этим глупым преследованием.

Решив махнуть пока на него рукой — все равно ведь достану, я упрямая особа, — я пошла назад, и тут меня ждала удача.

Газетчица все еще сидела на лавочке, угрюмо попивая пиво и глядя на меня с неодобрением.

— Привет, — сказала я, плюхаясь рядом с ней на лавку. — Чего это он так рванул от меня?

Она неопределенно пожала плечами и демонстративно вытрясла из своей банки последние капельки на ладонь.

Я поняла намек без лишних слов и молча встала. Через несколько минут я вернулась с тремя банками, от вида которых в ее глазах снова вспыхнул интерес к жизни.

— Ну? Я его чем-то напугала? — поинтересовалась я, делая небольшой глоток из своей баночки.

— А они последнее время вообще странные, — ответила девица, кося в сторону Владимира. — Баринов всегда, впрочем, был с придурью, а на Леху это вот только недавно накатило. Наверное, после случая с этой бутылкой взрывной.

— Что там за взрывная бутылка?

— Вовка попросил Леху постоять за него и куда-то сдернул, а в это время бутылка взорвалась. Хорошо, что Леха отпрыгнул. И потом они начали все запираться у Лехи в киоске и вынашивать какие-то планы по спасению от террористов. Но это они мне так объяснили, а на самом деле я один раз подслушала, как Леха Вовку обозвал дубом, они боялись мужика какого-то. В майке с «Титаником».

— А ты этого мужика видела? — спросила я, отпивая еще пива.

У моей собеседницы кончалась уже вторая банка, и, похоже, у меня опять будут непредвиденные расходы.

— Один раз. Он с Вовкой разговаривал.

— Как — разговаривал? — удивилась я. С чего бы это ему, если он собирался от нашего юного Баринова избавиться, начать вести с ним какие-то беседы? — Они мирно разговаривали или ругались?

— Сначала они даже улыбались друг другу, — вспомнила девица и многозначительно посмотрела в сторону пивного киоска. Я поняла, не дурочка, и сбегала туда еще раз, вернувшись на этот раз с четырьмя банками.

— Так вот, они поулыбались и начали потом спорить. И я даже знаю, о чем они спорили. О Вовкином дедушке.

— Как? — не поверила я своим ушам.

— Ну да. О фамилии его дедушки. Вот о чем. И вроде бы у Вовки должны быть еще какие-то родственники, которые пытаются его найти. Вот тут Вовка начал кричать. Что родственники ищут не его, а наследство. Вот кретин, правда? Кто ж по своей воле его, полудурка, посчитает «наследством»? Тоже мне Ротшильд недоделанный!

Она хрипло рассмеялась.

По взглядам, неоднократно брошенным в нашу сторону героем нашей беседы, я поняла, что Володя обеспокоен.

Надо было кончать разговор. К тому же кто-то из рядов крикнул:

— Люська! Ты скоро явишься? Или весь день на лавке прохлаждаться будешь?

— Сейчас, — гаркнула Люська, отчего я на некоторое время слегка оглохла.