Светлана Алешина - Странница в ночи

Как назло, испортилась погода. Разогретый за день воздух смешался с испарениями влаги, и становилось все труднее и труднее дышать.

«Какая духота, — досадливо поморщилась Оля, — хоть бы ветерок подул…»

Она и сама удивилась будничным мыслям, посетившим ее голову. Еще минуту назад это показалось бы ей кощунственным — только что столкнуться лицом к лицу со смертью, причем ужасной, уродливой, несправедливой — а она думает о погоде и прочей ерунде!

Воспоминания об увиденном сегодня нахлынули на нее, и Оля опять почувствовала приступ тошноты, и слезы подступили к глазам — она снова ничего не видела, кроме этой ужасной, зияющей раны на голове незнакомца в «Титанике».

Сейчас ей было его так жалко, как если бы он был для Оли очень близким человеком.

— Надо бы поосторожнее, барышня…

Оля, не поднимая глаз, привычно бросила: «Извините».

Опять она не смотрит, куда идет!

«Поосторожнее, барышня»…

Смутные воспоминания заставили Олю встрепенуться. Где она уже слышала этот голос? И голос точно так же назвал ее барышней… Нет, у нее какая-то патологически дырявая память!

— Барышня, — задумчиво повторила Оля, смотря туда, где исчезал силуэт незнакомца. — Барышня?

Она вспомнила!

Там, в училище, на лестнице…

Конечно, это могло быть простым совпадением, но…

Три раза встретить этого человека — уже не совпадение.

Она увидела, как он подошел к высокому парню, что-то сказал ему. Парень дернулся, беспомощно оглянулся и начал что-то быстро говорить. Тот, который назвал Олю «барышней», схватил его за плечо, развернул к себе и начал горячо его в чем-то убеждать. Оля застыла на месте, хотя в первый момент ей захотелось подойти поближе, чтобы услышать, что там происходит. Однако дальнейшие события заставили ее отказаться от первоначальных планов.

Парень вдруг вырвался, что-то крикнул, развернулся и побежал. Его собеседник, выпустив его, чертыхнулся и помчался за ним.

Оля потерла ладонью висок — от этой погоды у нее начиналась головная боль. Что же делать? Сейчас все события представали ей в мрачном свете. Может быть, это все ничего не значит?

Но она внезапно вспомнила, что уже стала свидетельницей ужасного события и могла бы сразу заподозрить неладное, так хоть теперь…

Бежать в милицию ей не хотелось — там ее засмеют. И она пошла быстрыми шагами по направлению к тому агентству, о котором написал ей в записке Солнцев.

К Ларикову.

— Так что у нас получается весьма странная картина. Все вертится вокруг пресловутого наследства. С самого начала. Потырин вот даже не поленился выдать замуж свою дочь ради этого. Потом об этом узнает Татьяна. С кем она имела разговор за границей? Понятия не имею. По всей вероятности, с кем-то из Потоцких. Или…

Я остановилась. Меня осенила внезапная догадка.

— Так ли уж мы можем быть уверены, что встреча Шлендорфа и Воронова была случайной?

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Ларчик. — Что ты вообще пристала к Воронову?

— А если Воронова наняли Потоцкие? Чтобы он нашел Шлендорфа? Ведь Воронов определенно знает куда больше, чем изволит нам говорить… Прорвалось же у него, что у Потоцкого могла быть и дочь.

— А что, версии у нас имеешь право выстраивать только ты? — насмешливо поинтересовался у меня Ларчик. — Вот сейчас обижусь, и выстраивай все сам, — пригрозила я. — Потому что мне уже надоело, что на меня смотрят, как на глупую девочку. Вот мой тебе совет — придет Воронов, попробуй его потрясти.

— Чем? — продолжал Ларчик издеваться. — Разве что твоими гениальными домыслами…

Все. Он меня достал! Я обиделась и замолчала.

Я снова уткнулась в дневник, но очень скоро вскрикнула.

— Вот это…

Впрочем, вспомнив, как ко мне здесь относятся, осеклась. Нетушки, сама все проверю! Тем более такая интересная мысль…

— Что?

— Ничего, — деланно равнодушно посмотрела я в окно, — обычный бред…

Да, моя догадка была безумна, но кто же сказал, что самые смелые и безумные догадки не становятся истиной?

— Саша! Что пришло в твою голову?

Меня распирало. Так хотелось все ему сейчас же выложить, просто немедленно! Но…

А, ладно. Я уже открыла рот, чтобы поведать ему свои умозаключения, как в нашу дверь начали трезвонить. С таким причем остервенением, что я опять испугалась нападения бандитов из мультиков.

Тем не менее я увидела в этом перст судьбы — нечего рассказывать о том, что еще нуждается в проверке. Триумфом насладиться я успею всегда.

Открывая дверь, я была готова увидеть кого угодно — но не эту бледную, перепуганную насмерть девицу, которая стояла передо мной с перекошенным от страха лицом.

— А… Андрей Юрьевич есть? — спросила она, смотря в глубь квартиры, мимо меня.

— Есть, — раздался голос Ларчика. — Что случилось, Оля?

— Он побежал за долговязым. Я его узнала! Он приходил к Татьяне Витальевне, понимаете?

Не знаю, что там умудрился понять Ларчик. Скорее всего, из столь путаного объяснения он ничего стоящего не вынес, поскольку втащил девицу в комнату и нагло распорядился:

— Саша, дай воды и корвалол!

Я фыркнула. Тоже мне, нашел горничную… И вообще — почему этой девице нужна вода?

Однако я принесла все требуемое и попала на самый интересный момент.

Девица описывала внешность мужика, который ей встретился аж три раза, и даже назвала его по имени. А в преследуемом я без труда узнала…

Поэтому я, искренне надеясь, что они управятся без меня, вылетела из комнаты.

Несмотря на то, что уже темнело и мои надежды застать на базаре хоть кого-то из интересующих меня личностей были, прямо скажем, немного смелы, я мчалась именно туда. Теперь, когда случайно увиденное этой девочкой Олей подтверждало мои предположения, я благословляла все случайности на свете, поскольку только благодаря им мы нередко находим верные решения.

На базаре уже было почти пусто — оставшиеся торговцы ждали, когда за ними приедут, а вернее, заберут товар.

Я повторила весь свой дневной путь и очень скоро оказалась перед той самой будкой, из которой выходил «микки маус». Володи на месте не было, да я и не рассчитывала его увидеть.

Мне был нужен его сосед. Я остановилась перед дверью и толкнула ее. Она была закрыта, но мне показалось, что внутри кто-то есть.

— Леху ищещь? — услышала я за своей спиной знакомый голос и, обернувшись, увидела Люську. От выпитого пива она явно уже с трудом держалась на ногах.

— Да. Но он уже ушел, наверное…

— Прям. Ушел, как же… Водку глушит…

Она со всей силы шваркнула по двери, заорав истошным голосом:

— Леха! Зараза! Открывай!

На ее призывы не последовало никакой реакции.

— Видишь, его нет, — развела я руками.