Светлана Алешина - Радость вдовца

— Интересная теория, — я сидела в кресле нога на ногу, отсоединяла гранатовые зернышки от плода и по одной отправляла их в рот.

— Какая уж теория, — Хмельницкий встал из-за стола, держа рюмку в ладони, и неторопливо принялся ходить из угла в угол, — это самая что ни на есть практика. Только не делайте вид, что вы этого не знаете, а то я перестану вас уважать.

— Хорошо, — понимающе улыбнулась я, — допустим, я с вами согласна, но с учетом того, что вы прибегли к обобщающим понятиям. Я продолжу свои вопросы, если вы не возражаете. После того, как вы стали платить государству, бандиты перестали вас донимать?

— Не сразу, — Хмельницкий остановился посреди комнаты и повернул ко мне лицо. — Какое-то время у них были претензии уже лично ко мне, не помню уж какие… И тогда я нанял телохранителя.

— Они могли бы продолжать действовать вам на психику, например, названивая по телефону и угрожая всяческими бедами.

— Вы очень проницательны, как я уже, помнится, говорил, — Всеволод смотрел на меня, — так оно и было. Но я живу один, мне не за кого бояться, и с нервной системой у меня все в порядке. Однажды они попытались взорвать мою машину, потом пустить газ в дверь дома, но примерно через два месяца оставили свои попытки «достать» меня. А мертвый я, видимо, был им не интересен.

— То есть, — полюбопытствовала я, — убить вас, при желании, они все-таки могли?

— Естественно, — усмехнулся Всеволод, — я же не могу содержать целый штат охраны, как у президента страны. Тогда мне пришлось бы работать только на охрану. А я хочу иметь возможность тратить деньги на свои маленькие радости.

— А Летневы платят бандитам? — напрямик спросила я. — Только не говорите, что вы не знаете, все равно я вам не поверю.

— Платили, — кивнул Хмельницкий, — но потом в их среде, у бандитов, я имею в виду, начался раздел территорий, и Аркадий, воспользовавшись моментом и моим, кстати, советом, тоже перешел под крыло милиции.

— И бандиты смирились с этим?

— До последнего момента казалось, что да…

— Значит, угрозы по телефону напрямую связаны с этим решением Летневых, — констатировала я. — Почему же вы сразу мне об этом не сказали?

— Я не уверен в этом, — Всеволод снова занял свое место за столом и поставил пустую рюмку на его край, — поэтому и не стал говорить. Вы сами сделали этот вывод.

— Хотите сказать, — усмехнулась я, — если я ошибусь, то сама буду в этом виновата?

— Примерно.

— А у Летневых нет телохранителей?

— Нет.

— Почему? У них что, не хватает денег?

— Мы не обсуждали этот вопрос, а потом, Аркадий и сам может за себя постоять. Вы в этом вчера убедились.

— Да, — согласилась я, — никогда бы не подумала, что он на такое способен. Где он научился так… защищаться?

— Когда-то он служил в спецвойсках. Сейчас ходит в спортзал, когда находит время.

— Значит, Летнева не слишком-то волнуют эти звонки?

Хмельницкий молча пожал плечами и плеснул себе еще коньяка.

— А его жену?

— Наверное, об этом вам лучше спросить у Кристины.

— Может, вы и правы, — задумчиво произнесла я. — Вы ведь друзья, не так ли?

Что-то дрогнуло в лице Хмельницкого. Может, это было непроизвольное движение? Если бы я могла видеть его глаза, которые он скрывал за темными стеклами очков, я сказала бы определеннее.

— Мы встречаемся время от времени, — закашлявшись, ответил он.

Мне показалось, что тут что-то нечисто, и я продолжала давить в этом направлении.

— Вы ходите друг к другу в гости?

— Какое это имеет отношение к отравлению? — Всеволод снова поднял брови над очками.

— Иногда сам не знаешь, что к чему имеет отношение, — вдумчиво сказала я, — а потом, складываешь один и один и получаешь в результате три. Тогда начинаешь искать ошибку. Так вы часто встречаетесь с Аркадием?

— Примерно раз в неделю, — Всеволод поднял рюмку и снова принялся смаковать коньяк.

— А с Кристиной?

— Что с Кристиной? — Хмельницкий сделал вид, что не понял меня.

Я молча смотрела на него.

— Только в компании с мужем, — после минутного молчания ответил он, — если вы это имеете в виду.

— Она вам нравится?

— У нее есть деловая хватка, — кивнул Всеволод.

— А как женщина? Она ведь довольно хорошо сохранилась для своего возраста.

— Вы, наверное, считаете меня беспринципным человеком, если задаете такие вопросы, — медленно проговорил Хмельницкий. — Но я вам отвечу совершенно без обиды. Во-первых, мне нравятся более молодые женщины. Но даже у молодой женщины, кроме тела, должна быть еще и голова. Как у вас, например, — он плотоядно улыбнулся. — А во-вторых, у мужчины, если он не просто самец, должны быть внутренние ограничения, своего рода табу, если хотите. Так вот, жена друга и является таким табу.

— А если бы Кристина не была женой вашего друга?

— Гипотетические вопросы вроде вашего имеют право на существование только в авантюрных или детективных романах, — как-то скованно произнес Хмельницкий, — а в жизни есть только то, что существует в реальности. А реальность такова, что Кристина — жена моего друга, и я ее даже не рассматриваю, как потенциальную любовницу.

— Но согласитесь, — не унималась я, — как женщина она очень хороша. Женщина-вамп и не дура, как я поняла из ваших слов.

— А вы опасная женщина, — воскликнул Хмельницкий, откинувшись на спинку кресла и рассмеявшись, — в вас есть что-то инфернальное. Так рассказать о женщине, что я даже заинтересовался ею. Но еще больше меня заинтриговали вы сами, — произнес он уже более спокойно. — Мы могли бы встретиться как-нибудь и неплохо пообщаться. Что вы на это скажете?

— Скажу, что у меня тоже есть свои табу, — я встала и направилась к выходу. — Не могли бы вы мне сказать, — вспомнила я, — где живут и работают Летневы?

— Конечно, — Хмельницкий, который собирался встать, чтобы проводить меня, опустился за стол и, вынув из стопки бумаги цветной листочек для записей, стал торопливо писать. — Вот, пожалуйста, — он протянул мне листок. — Давайте хотя бы пообедаем.

— Давайте, — кивнула я, — только порознь.

— Вы мне нравитесь все больше и больше, — скривил губы в сладострастной ухмылке Хмельницкий. — Не люблю женщин, которые сдаются сразу.

— Как, например, Маринка? — поддела я его и шагнула к двери.

— Марина замечательная девушка, — серьезно сказал Всеволод, — только с ней не о чем разговаривать.

— Почему же, — возразила я, — она очень неплохо разбирается в моде. А вы снимаете когда-нибудь очки?

— Когда ложусь спать.

— Тогда я, наверное, никогда не увижу ваших глаз.

— Еще когда протираю стекла, — поспешил добавить он, потому что я уже взялась за ручку двери.

— Спасибо, Всеволод Александрович.

— Ну что вы, — осклабился он, — беседа с вами оказалась одной из моих радостей. Сожалею, что вчера мы не смогли толком пообщаться. И называйте меня Всеволодом или просто Севой, я не обижусь.