Александра Маринина - Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток

— Пока нет, а что?

— Тогда слушай, что я придумал. Дети, я имею в виду Сашу и Олесю, получат от нас с тобой в виде свадебного подарка поездку за границу.

— Куда-куда? — переспросила Наташа, ожидавшая услышать что угодно, только не это.

— За границу. Конкретнее — в Париж, это очень романтично, для молодоженов в самый раз. Они улетят двадцать пятого утром, на другой день после свадьбы. Я двадцать девятого улетаю в Амстердам, у меня там дел ровно на один день. Вы же двадцать девятого апреля, по свежему весеннему утречку, садитесь с Иринкой в самолет и летите куда захотите. Тридцатого у нас день нерабочий, понедельник переносят на субботу, так что после двадцать восьмого в нашей стране никто работать не будет.

— То есть как это — куда захотим? — не поняла Наташа. — Я что-то не соображу, о чем ты? Куда ты нас отправляешь? Зачем?

— Так ты и не сообразишь, пока я не договорю. Ты дальше слушай. Вы с Иринкой проводите пару дней там, где захотите, ходите по магазином, покупаете себе всякую ерунду и мелете языками в отсутствие мужчин, а потом мы все вместе встречаемся в Париже, куда числа, например, третьего или даже второго прилетает Алешка. Ему целесообразно туда прилететь не раньше чем я там появлюсь после Амстердама, один он не справится, а молодоженам мешать не стоит. Если ты в принципе согласна, я немедленно начинаю решать оргвопросы.

— Я согласна, — быстро ответила Наташа и счастливо рассмеялась. — Господи, как же ты здорово придумал! Мы снова будем все вместе, всей семьей соберемся, отпразднуем Сашкину женитьбу в узком кругу, отдохнем, порадуемся!

— Тогда звони Иринке, и решайте, куда вы хотите поехать.

— Не надо никуда звонить, я и так знаю, куда она хочет. У нашей высокорослой толстушки одна, но пламенная мечта — Бавария.

— Бавария? — удивился Андрей. — Почему? Что там интересного?

— Ей когда-то сказали, что баварки — рослые крупные женщины с большим размером ноги и именно в Баварии можно купить потрясающую обувь, одежду и белье ее размерчика. Она с этой идеей уже много лет носится.

— Между прочим, это правда, — заметил Андрей, что-то записывая в блокноте. — Договорились, отправляю вас в Мюнхен, поселю в отеле «Четыре времени года», это сеть Кемпински, так что вам должно понравиться. Ты все-таки позвони Иринке, пусть завтра с утра паспорт привезет, две фотографии и справку об обмене валюты из расчета не меньше ста долларов за сутки пребывания. Запомнила?

Дни до отъезда были заполнены настолько плотно, что Наташа с трудом сосредоточилась на процедуре бракосочетания сына, одной половинкой мозга обдумывая результаты только что закончившихся переговоров, а другой мысленно готовясь к следующей встрече. Горячо расцеловав сына и невестку, она помчалась вслед за Андреем к машине, на ходу объясняя Саше, что если показ фильма вечером начнется вовремя, в девятнадцать ноль-ноль, то закончится в двадцать сорок пять, до двадцати двух ей придется потусоваться на банкете, иначе Ирка и Ткач смертельно обидятся, после чего, если Андрей за ней приедет на улицу Братьев Васильевых, то примерно в половине одиннадцатого вечера она сможет присоединиться к свадебному торжеству.

До вечера двадцать восьмого апреля Наташа крутилась как белка в колесе, едва выкроив полчаса, чтобы собрать сумку к поездке. Она любила все делать загодя, поэтому о том, чтобы собираться вечером накануне отъезда, не могло быть и речи. В суматохе непременно что-нибудь забудешь. Ира пришла к ней ночевать, они вызвали такси на половину восьмого утра и улеглись.

— Натуля, мы с тобой прямо как белые люди, — говорила Ирина на следующий день, стоя в очереди к стойке регистрации билетов. — Уж сколько лет все кругом ездят за границу на майские праздники, я просто обзавидовалась. А теперь и мы наконец сподобились. Погуляем с тобой, всякого-разного напокупаем для души и тела, красоты посмотрим! А потом я вернусь и начну читать Русланов труд. Кстати, ты сама-то его прочла?

— А как же. Мы с тобой еще поговорим об этом. Я хочу это снимать.

— Правда? — обрадовалась Ира. — Как хорошо! Он будет рад.

— И тебя буду снимать, главная роль — твоя, — с улыбкой сообщила Наташа. — Если захочешь, конечно.

— Ты еще спрашиваешь! Да я у тебя бесплатно буду сниматься. Помнишь, я когда-то тебе обещала?

— Ну уж таких-то жертв не нужно. Буду платить тебе пару долларов в день, чтобы на молоко хватило.

После паспортного контроля Ира потащила Наташу по магазинам «дьюти-фри» и вдруг замерла как вкопанная.

— Смотри, — прошептала она, показывая на моложавую привлекательную женщину в яркой одежде, сидящую к ним спиной на длинной скамье возле выхода на посадку.

— Кто это? — тоже невольно понижая голос, спросила Наташа.

— Лизавета, свекровь моя бывшая.

— Ну так подойди, поздоровайся с ней, — предложила она.

— Думаешь?

— А что тут думать-то? Вы же не чужие и не враги.

Ира сделала было шаг в сторону скамьи, когда сидящий рядом с Елизаветой Петровной мужчина протянул руку и хозяйским жестом обнял ее за плечи. Это был совершенно точно не Виктор Федорович. Более того, мужчина со спины выглядел лет на сорок максимум, об этом можно было судить по количеству седины, но ведь есть люди, которые совсем рано седеют, так что он может оказаться даже моложе…

— Вот это номер, — зашептала Ира. — Лизавета с чужим мужиком за границу летит. И еще обнимается с ним, бесстыжая! Пошли послушаем, о чем они говорят, а?

Наташа дернула ее за руку и отвела за колонну.

— Ты что дурью маешься? — строго спросила она. — Что еще за подслушивания? Увидела — и иди себе, ты с ее сыном развелась, тебя их семейные дела больше не касаются.

Ира вырвала руку и отступила на шаг.

— Я все равно пойду и послушаю. Из принципа. Не хочешь — постой здесь.

— Поступай как знаешь, — сердито ответила Наташа. — Я пойду в ирландский бар, выпью кофе. Найдешь меня там.

Она уселась в баре за стойку, взяла кофе с пирожным, достала сигареты. Ира появилась минут через десять и залезла на соседний стул.

— Чего ж так быстро? — насмешливо спросила Наташа. — Надоело чужой интим подслушивать?

— Ну сука, ну сука, — возмущенно заговорила Ира. — Она с этим мужиком уже лет пять крутит, судя по тому, как они свои зарубежные гулянки обсуждали. И после всего этого она посмела упрекать меня в том, что я столько лет их обманывала? Да как у нее язык повернулся! Старая сволочь. Да, я обманывала. Но не до такой же степени! А то, что она делает, как называется? Между прочим, он моложе Лизаветы лет на двадцать. Они еще и целуются, представляешь?

— А тебе завидно, да? — поддела ее Наташа. — Я еще посмотрю, что ты запоешь, когда тебе будет столько лет, сколько ей. Еще что-нибудь полезное узнала?