Мастер Чэнь - Этна

А потом — да ведь к тому моменту я только-только подъезжал, и что произошло? Вертолет как раз улетал, вот что, увозя пострадавшего водителя заднего «кадиллака». А наши ребята решили подойти поближе, и вот перед окнами вдруг — пусто.

И тут зеленоглазый человек говорит — да я даже и голос его слышу: «Вот сейчас! Быстро!» Кто-то из них двоих вспоминает про окровавленное полотенце и на бегу запихивает его мне под кровать. Они высовывают нос из дверей… и молодой человек за полминуты находит ломик и сбивает у мотоцикла номера. Пусть это видно с дороги, а вы меня поймайте. Засовывает номера под черепицу (скрываясь за простынями и прочим на леске), дальше они вскакивают на мотоцикл — тут я, мрачно сидящий в автомобиле метрах в трехстах, слышу его угасающий рев, и ребят уже не догонишь.

А ведь мне нравится этот парень. Очень грамотно себя ведет.

Ну, и последнее: а что он такое устроил, от чего Лена до сих пор не может прийти в себя? Видимо, это произошло уже после.

Как это что устроил. Мы же видим результат. Лена сидит в «Атлантиде», и с ней всё в порядке. А его нет. И мотоцикла тоже нет. Вот что он устроил. Он скрылся — с мотоциклом. А Лена как бы тут ни при чем. Опять же он молодец.

Более того, он, похоже, ей еще и не звонит. Потому что по звонку его можно запеленговать. А раз так, то и ее.

То есть он мне очень даже нравится. Даже если бы я не видел, какие он может писать стихи. «Всё, чему я учусь, мама — мастерство поддержанья пауз»? А ведь хорошо.

Другое дело, что Лена может чего-то в его действиях не понимать. Она ведь еще маленькая.

Раз так, то пора действовать по плану. Вот только одна мелочь. В этом плане фигурируют две жестянки с мотоциклетными номерами. И вот сейчас у меня может быть одна очень-очень большая неприятность.

Не так просто найти то, что я постарался спрятать. Но во всей этой истории есть один человек, который уже показал мне, что может меня неплохо перехитрить.

Я лезу рукой под деревянный каркас кровати, полностью готовый к тому, что не обнаружу там липких краев скотча, которым эти жестянки приклеены к кровати. Готовый потому, что Джоззи вообще-то далеко не такая вздорная личность, которой любит себя выставлять. И могла заходить сюда вовсе не только затем, чтобы пугать блондинок. Ну?

Нет, они здесь. И их никто не трогал, работает старый добрый метод (на месте волосок из моего конского хвоста на затылке).

Я задумчиво укладываю номера в сумку. Пора идти, но сначала — пусть это займет час, два, сколько угодно — нет, больше нельзя рисковать. И больше не удастся оттягивать решение вопроса, от которого я столько времени старался уйти.

Того самого. Кто такая Джоззи?

Бинокль не поможет — не за кем подглядывать. Остается глупейшая вещь — надежда на поиск в интернете. Притом, что у меня нет ни ее имени, ни фамилии: здорово.

А что есть? Мелкие факты. Что она приехала сюда, на Сицилию, с нелюбимого южанами севера на мотоцикле. И ее взяли к нам на работу, хотя никакого отношения ни к винной индустрии, ни к местным делам она не имела — уж как-нибудь я бы знал, если бы у нее на нашем острове были бы родные или знакомые.

Что для Сицилии, как мы уже знаем, более чем странно.

Более того, в нашем хозяйстве к ней относятся не просто хорошо. А как бы не трепетно, вплоть до того, что охраняют тайну ее имени! И еще как успешно! Значит: или бывшая подруга Альфредо, но… совсем непохоже, я бы что-то почувствовал. Или — что? Ее имя кому-то известно? Известно многим? Тюрьма? Какая-то неприятная история?

Но мне-то от этого не легче. Неприятная история в ее прошлом — то самое, чего я опасаюсь.

Что еще у меня есть? Итальянский язык, в состоянии куда лучшем, чем год — полгода назад. С английским поиском в здешнем интернете, в зоне « it », далеко не уйдешь, это я уже знаю.

А еще есть музыка.

Но это старая история. Наберите просто «Джоззи», и не найдете ничего такого, что бы я не знал. Блог на «Хаффингтоне» — ноль о ее прошлом. Зато много о музыке, которую она, между прочим, отлично знает. Да, два диска, второй записан вместе со старыми друзьями. На них значится — догадайтесь — Джоззи.

В общем, это было бы слишком просто — набрать «Джоззи музыка» и получить что-либо, кроме тех же двух дисков. Хорошо, попробуем что-то новое, какой-то пустяк. Что за музыка? Она не умела петь еще год назад, и даже сегодня это очень странный вокал, хотя все лучше и лучше. Но подбор песен — удивительный. И лучше всего она знает джаз.

«Джоззи джаз»? Ничего, сколько ни ройся.

Но джаз бывает разный. Она или ее друзья отлично обрабатывают самые замученные итальянские песни семидесятых, иногда американские, лишь бы речь шла о вине. Но зачем она до сих пор учится у меня португальскому? И ведь если послушать, то лучшее, что она на своих дисках делает, — это как раз то, что на португальском.

А что у нас есть из музыки на португальском, и какой она вообще бывает? «Джоззи фаду». Ничего, конечно. Но есть босанова и вообще бразильский джаз. О котором мало кто знает. Ну, и вот вам — «Джоззи бразильский джаз». Нет? Нет. Ведь есть же джаз средиземноморский, и бразильский, и какой угодно — в одном Милане клубов десятки. Но проблема в том, что ответов выскакивает слишком много. И нигде ни одной Джоззи.

То есть скорее всего это не то имя, под которым она была кому-то известна раньше. И задача становится безнадежной.

А если добавить сюда хотя бы одно имя ее старых друзей, которые делали с ней второй диск, ведь она мне их называла? Вот, добавляем: Витторио и Стефано. Фамилий нет. Имена проще некуда, но всё вместе… И вместе с бразильским джазом, конечно.

То, что обрушилось на меня на четвертой странице результатов такого поиска, было тяжелым, как гора.

Лучшим исполнителем бразильского джаза во всей Италии был Клаудио Карлези. Миланец, сын матери-португалки. Группа: четыре человека, включая Витторио и Стефано. И — жену, которую обычно называли просто «Джо». Джо Карлези.

Ах, нет, даже не член группы, тут просто упоминания о том, что иногда она выходила с мужем на сцену и немножко танцевала. Конечно, Джоззи раньше не пела, я же сам наблюдал ее первоначальные мучения.

Когда о ней узнала вся страна — жуть, вот они, эти публикации… то начали мелькать и какие-то обрывки ее биографии. Пизанский университет, экономический факультет — а что бы вы думали. Когда отец узнал, что она пошла на сцену, он перестал с ней разговаривать… эти традиционные итальянцы, куда от них деваться.

Вся миланская команда Клаудио Карлези делала серенады, танго и полутанго, на итальянском, на португальском… Пока всё это не кончилось.

Вся Италия три дня следила за тем, как врачи пытались спасти Клаудио Карлези от сверхдозы наркотиков. Говорить с ним уже было невозможно, что-то пытались вытащить из не отходившей от него в миланской больнице жены, ей тогда было тридцать три года, значит, сейчас — тридцать пять.