Эдгар Бокс - Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн

Мальчик бойко отвечал на вопросы Ричарда. Держался он очень дружелюбно. И Френсис вдруг осознала, что в первый раз за две недели встречает приветливую улыбку и голос. Если, конечно, не считать американца. Она подумала о кондукторе в Лондонском автобусе, о полицейском, и тоска по дому захлестнула ее. Никогда прежде за границей она не ощущала подобного состояния. Может, на этот раз у нее обострено восприятие, но в таком случае никто ни в чем и не виноват, кроме твоей холодной рассудочности. Лучше бы посетить Германию в качестве гостя, когда тебя лелеет теплота дружеского окружения. Тогда ты не станешь замечать и сравнивать полицейских и автобусных кондукторов. Тогда ты не будешь поздним вечером прогуливаться по еврейской аллее. Но как бы то ни было, Френсис предпочла приехать сюда именно так, когда ничто не приглушает острую, отчаянную боль.

Их комната выходила на улицу и радовала глаз своей простотой. Слава богу, здесь не было тяжеловесной мебели, раздражающей отсутствием вкуса. Опрятная бедность имеет свои достоинства. Френсис подошла к одному из окон. Вдоль улицы высокие и узкие фасады домов возвышались над галереями, в которых приютились магазинчики. У открытых окон женщины в домашних платьях разглядывали улицу. Ей показалось, будто она попала в театр, один из тех маленьких оперных театров, где бледные, лишенные реальных очертаний лица образуют ярусы лож, похожие на украшения свадебного торта. Зрелище радовало глаз.

Кто-то остановился у нее за спиной. Она мгновенно обернулась. Ричард ушел. То был худой черномазый мальчик в зеленом переднике. Он протянул ей вазу с водой и указал на цветы, которые она все еще держала в руках.

— Спасибо. Это очень предусмотрительно.

Он расплылся в улыбке, когда услышал немецкую речь.

— Джентльмен пошел в уборную, — сообщил мальчик.

— О… — смутилась Френсис.

— Куда леди хочет поставить цветы?

— Может быть, пододвинем этот столик и поместим их там?

Предложение ему понравилось, и он внимательно наблюдал, как она возилась с цветами.

— Думаю, славно получилось, — сказала Френсис, чтобы нарушить молчание.

— Очень славно, уважаемая леди. — Его карие глаза излучали добро. — Теперь я пойду за вещами и сразу вернусь.

У него была заразительная улыбка. Ему бы больше подошло получать удовольствие от теннисной партии, чем везти тележку с багажом по многолюдным улицам.

— Спасибо. — Френсис задумалась. — Как тебя зовут?

— Йоганн, уважаемая леди.

— Спасибо, Йоганн.

Возле дверей он задержался.

— Леди что-нибудь требуется? Горничная ужинает. Она скоро придет.

Френсис покачала головой, но он все еще стоял возле двери и глядел в коридор. Вдруг обратил к ней свое сияющее лицо.

— Вот джентльмен, — сказал он. — Добрый вечер, уважаемая леди.

— Добрый вечер, Йоганн.

Так значит, он как верный сторожевой пес дожидался возвращения Ричарда. Все ли в этой гостинице были столь же внимательны и предупредительны? Послышался голос Ричарда, и, сверкая улыбкой, он появился в комнате.

— Возблагодарим бога за приветливое лицо и доброе слово, — сказал он.

— Да, мне понравился Йоганн.

— Его зовут Йоганн? — Голос у Ричарда переменился: стал более отрывистым, резким. Френсис удивленно глядела, как он уселся на кровать и не сводил глаз с маленького коврика у себя под ногами. — Йоганн — Ганс — Йоганн. Нет, вероятно, нет… вероятно. — Он посмотрел на стоящую рядом и терявшуюся в догадках Френсис. Потом схватил ее за руку и усадил подле себя.

— Что-то случилось?

— Наверное, нет. — Он понизил голос, хотя стены старого дома были достаточно толстыми и надежными. — Просто подумал… Про Йоганна. Не слишком ли он болтлив? Что-то он тут вертелся, пока меня не было.

— Вежливость, хорошие манеры. Вот и все. Про таких говорят: благовоспитанный мальчик. Знаешь, у меня возникло странное ощущение, что ему не по душе эта гостиница, и он захотел… о, глупости. Я неисправимая фантазерка.

Ричард оставался серьезным. В голове у него все перемешалось.

— Френсис, это довольно подозрительное место. Я пошел поискать ванную и по дороге все, в общем, оглядел. Большинство комнат на этом этаже, по-видимому, не занято, но я едва не повздорил с тремя военными, когда они спускались по лестнице к своим собратьям. Кстати, ты это заметила?

— Да, напоминает клуб старых мальчиков.

— Наверное, так и есть. Я никого тут не видел, кроме престарелых самодовольных мужланов. Видимо, это одна из тех забегаловок, которую нацисты приспособили для своих тайных сборищ еще в то время, когда такие встречи были запрещены австрийским правительством. Или мы приехали в разгар какого-то объединения, или они всегда так объединяются.

— Должна сказать, весело объединяются.

— Не знаю, так ли уж это плохо для нас. Наши приятели вряд ли могли рассчитывать, что мы приедем сюда непосредственно в паучье логово, будь у нас нечистая совесть. К тому же Йоганн сказал, что у них раньше останавливалось много английских и американских туристов, студентов с тощими кошельками; что в начале лета здесь побывало несколько американцев, но за последнее время мы тут первые британцы. Он поглядел, как я написал на бланке «Оксфордский университет», когда заполнял документы, это и подтвердило его предположения. Ведь мы, ученый народ, всегда кажемся немного придурковатыми.

И тут только Френсис поняла, как он устал.

— Может, стоит немного перекусить и побаловаться пивком? — Она улыбнулась, увидев, что попала в самую точку. Встала, поправила юбку. — Сначала умоюсь. Где ванная?

Ричард усмехнулся.

— Это нечто невообразимое, Френсис. Тебе понравится.

По его тону она поняла, что ей не понравится.

— Где? — спросила она с философским спокойствием.

— Прямо по коридору, пройдешь лестницу в задней части дома. Выйдешь на балкон. Там с одной стороны отгорожена квадратная каморка. Ты обольешь всех отдыхающих на своих балконах людей. Вот будет потеха.

Френсис негромко сказала:

— Не морочь мне голову, Ричард. Пойду, сама посмотрю.

Она неторопливо зашагала по коридору. Если не считать такого незначительного штриха, как две пары огромных черных сапог, выставленных у дверей одного скромного номера, рассказ Ричарда оказался удивительно точным… все было именно так, как он описал.

Пока они спускались по лестнице, Ричард сосредоточенно негромко что-то насвистывал; Френсис не обращала внимания; у него была такая привычка… Но когда они подошли к конторке, она вдруг поняла, что несколько последних звуков образовали нечто знакомое. «Моя любовь, моя любовь, словно красная, красная, красная розочка». Ричард положил ключ на конторку под нос огромному бесформенному администратору. Не пошевелившись в своем кресле, он лишь кивнул квадратной головой с топорщившимся ежиком и на их приветствие отозвался нечленораздельным хрюканьем. Бросил мимолетный взгляд на шляпку Френсис.