Сан-Антонио - Голосуйте за Берюрье !

Этим стоит заняться!

Толстяк уходит. Прежде чем пересечь порог, он оборачивается и спрашивает, показывая на свой огрызок галстука:

- Ты думаешь, мне можно ходить в таком виде?

- Купи себе другой, Толстый, и запиши на служебные расходы, поскольку в определенном смысле ты потерпел убытки при выполнении задания.

К нему возвращается улыбка.

- Я куплю синий галстук в красный горошек. Считаю, что это элегантно. Для меня это не просто так, туалет для меня - не последнее дело. Мне следовало бы жить в эпоху маркизы де Помпаду. Мужчины в то время одевались клево: белые чулки, шелковые штаны для гольфа, кружевные бажо и накрахмаленные манжеты. Не говоря уже о жилетах и сюртуках с отворотами. Можете вы мне сказать, почему мужчины в наше время одеваются так печально?

Никто не может, поэтому он уходит, бросив мне:

- Я там заприметил классный ресторанчик, где можно поесть в полдень. Называется это "Большой Педок", должно быть, его хозяин - голубой, но меню мне показалось пристойным.

Уф! Наконец он уходит. Его обезьяний хвост бьет его по икрам ног, донышко шляпы поднято как створка устрицы, выставленной на солнце.

- Ну и феномен ваш помощник, господин комиссар,- осмеливается заметить один из штатных полицейских участка.

- Берю? Это радость детей, спокойствие родителей и один из лучших представителей полиции! - слагаю я ему панегирик.- Без Берю мир стал бы серым, как День всех святых!

Я нацарапываю еще одну заметку на своих листах. Она касается гражданина Беколомба. Мое воображение совершает бег с препятствиями. А что если это сделал любовник мадам Монфеаль? А вдруг они оба решили прикончить мужа? А что, если...

Я резко торможу. Если я позволю вовлечь себя в одолевающую меня игру воображения, моя голова станет такой же большой, как тыква, превратившаяся по велению феи в карету для Золушки.

Мое воображение также подчиняется волшебной палочке. Подхватываешь обрывок фразы, случайно уловленной сонным и взбешенным Берю, и воображение трансформирует его в многосерийную историю!

Вот каков я!

ГЛАВА VIII

Ресторан, который Берю назвал "Большой Педок", на самом деле называется "Королева Педок". Надеюсь, вы сообразили, что к чему, и внесли в свои суждения соответствующую поправку. Я прекрасно осведомлен о вашем уме, вашей эрудиции и вашей находчивости, чтобы в них сомневаться более полутораста лет! Это изысканная харчевня. В тринадцать часов по французскому времени я занимаю здесь место, а в тринадцать двадцать ко мне присоединяется ликующий Тучный, в голубом галстуке в красный горошек и в шляпе, скрепленной вверху булавками.

- Ты похож на Людовика XI,- говорю я,- Только упитанней.

- Почему ты так считаешь?

- Из-за твоей шляпы с булавками. Ты мог бы купить другую. Ты бесчестишь сейчас полицию.

- Полицию,- отвечает он,- с... я хотел на нее.

И он садится напротив меня.

- Ты не только на полицию с..., но ты мог нас... и на свои подтяжки, грязный мусорщик.

Он вскакивает, ощупывает задницу и обнаруживает на ней подтяжки.

- Так вот почему прохожие оглядывались на меня все время!

- Именно поэтому,- говорю я и протягиваю ему меню.- У тебя есть новости и, наверное, стоящие?

- Да, месье.

- И чего ты ждешь, чтобы предложить мне хороший товар?

- Жду, пока ты закомпостируешь мое меню.

И, обращаясь к неподвижному официанту, который ждет наших распоряжений, он командует:

- Принесите мне колбаску на шампуре, сосиску...

Он умолкает и обеспокоено спрашивает вполголоса:

- А они не припахивают, ваши сосиски?

- Господин шутит! - возмущается официант,

- Жаль,- вздыхает Берю.- Сосиски - это все равно что дичь, они должны припахивать. Я все же попробую! Затем вы подадите мне тушеную говядину, грибы с чесноком (и чтоб побольше чеснока), сыр и слегка поджаренный омлет.

Я заказываю более человеческое меню, и разносчик съедобных блюд удаляется.

- Слушай, приятель,- атакует меня Мамонт,- это божье благословение, что я заснул у мадам Монфеаль и подслушал ее телефонный разговор. Представь, что после ухода из магазина Беколомб отправился в церковь.

- Ax вот как?

- Я думал, что он пошел помолиться, но на самом деле он встречался со вдовой.

- Не может быть!

- Честное слово! И в таком темном уголочке, что ты смог бы там проявлять пленку. Там не было ни души. Ни души! Кроме меня, естественно! Какое-то время они говорили шепотом, потом брызнули в разные стороны. Согласно твоим распоряжениям, я продолжил слежку за малым. Он отправился в ресторан с фиксированным меню, в котором в этот самый момент, когда мы с тобой говорим, потчует себя жалкой порцией скверно приготовленного блюда,

Я хлопаю его по плечу:

- Хорошую работу проделал, Толстый!

Он подмигивает мне:

- Раз ты мною доволен, может, отдашь мне фотографию?

Я достаю снимок из бумажника и протягиваю ему. Он смотрит на него и смеется, собираясь разорвать его, но неожиданно передумывает.

- Прежде чем его уничтожить, покажу-ка я его Пино,- говорит он, засовывая снимок в свой карман, напоминающий скорее мусорную корзину.

* * *

День продолжается, не принося ничего нового. Никаких новостей от Ляплюма. Ничего нового о садовнике. Я наношу визит в особняк покойного графа, но оба ископаемых раба не могут мне сказать ничего такого, чего бы я уже не знал. У меня складывается впечатление, что эти два дела раскрыть будет очень трудно.

- Что будем делать? - беспокоится Берюрье к концу дня.

- Вернемся в Сен-Тюрлюрю,- решаю я.- Нужно дать делу отстояться.

Когда мы занимаем места в моем авто, мое внимание привлекает предвыборное панно. Недавно отпечатанная желтая афиша гласит: "Сегодня вечером в 20 ч 30 мин Ахилл Ляндоффе, независимый кандидат, проводит большое публичное и дискуссионное собрание. Не взирая на кровавого безумца, который безжалостно убивает тех, кто предстает перед суверенным народом!"

- Ты не едешь? - удивленно спрашивает Тучный.

Я указываю ему на афишу. Он читает по слогам и бормочет:

- Вот кому повезет, говорю тебе. Если ему удастся выкарабкаться из этого дерьма, он точно выиграет выборы!

- Послушай, Толстячок, а не пойти ли и нам на это собрание?

Берю морщит нос.

- Ты что, спятил? Лично я терпеть не могу политики!

- В данном случае она, кажется, играет главную роль в нашей мрачной истории. Как раз на следующий день после подобных собраний все кандидаты погибали.

- Что касается меня, мне бояться нечего. Похоже, что вокруг меня сколько угодно ангелов-хранителей.

- Я это хорошо знаю... Но все-таки я поприсутствую на этом собрании.

Берю колеблется.

- Я обещал унтер-офицеру Морбле выиграть у него партию в белот,- вздыхает он.

Я размышляю.

- В конце концов, ты мне не очень нужен, можешь вернуться. Попросим коллег найти тебе машину.