Александр Овчаренко - Три заповеди Люцифера

На этом слове Дмитрий споткнулся и возникла незапланированная пауза, которая могла смазать выступление, поэтому он не стал детализировать, и, повысив голос, продолжил.

— Доколе? Я вас спрашиваю? Не пора ли перестать тратить свои жизненные силы во имя мифического царства всеобщей справедливости, и начать прожигать жизнь и тратить заработанные тяжким трудом деньги в своё удовольствие? Да здравствуют буржуазные излишества! Даёшь в каждом селе «Макдональдс», а в каждой деревне — стриптиз-бар!

В этот момент в дверь позвонили, и Киквидзе с сожалением прервал пламенную речь.

На пороге квартиры стоял милиционер.

— Участковый инспектор лейтенант Тимощук. — представился офицер.

— Очень… очень рад! — поспешил заверить участкового в своей лояльности миллиардер Киквидзе, запахивая махровый халат. — Чем обязан?

— Гражданин Киквидзе, Вы получали повестку? — официальным тоном поинтересовался представитель закона.

— Ничего я не получал, гражданин начальник, — замотал головой Киквидзе, подсознательно примерив на себя личину уголовника, которого пытаются поймать на противоречиях в собственных показаниях.

«Неужели прознали про наследство? — мелькнула мысль. — Явного криминала за мной нет, но дед Иосиф вывез из страны эти деньги незаконно, а потом присвоил их себе, и как выясняется, тратил не всегда на пользу государства».

Сглотнув неожиданно возникший в горле ком, Дмитрий вытер лоб рукавом халата и перешёл в наступленье.

— Знать ничего не знаю! — повысил он голос. — И не расписывался я нигде! И вообще я здесь ни при чём!

В этот момент в голове почему-то зазвучала знакомая со школьной скамьи блатная песенка:

— А первый раз меня вязали «мусора»,

когда мне стукнуло всего семнадцать лет!

— А кто при чём? — продолжал давить авторитетом представитель закона.

— Я не знаю! — тоскливо заныл Киквидзе и весь сразу как-то сник.

— А кто знает? — добивал его участковый прямо на пороге собственной квартиры. — Советую подумать и во всём сознаться!

— В чём сознаться? — обречённо поинтересовалась потенциальная жертва милицейского беспредела.

…И вот стою я средь тюремного двора,

мечтая Зиночке послать большой привет!

— Во всём! — железным голосом подытожил милиционер.

— Но я ничего не знаю!

— Об этом Вы завтра скажете следователю.

— Морозову? — не подумав, ляпнул Киквидзе.

— Морозову, — подтвердил участковый. — А говорите, что повестку не получали! Фамилию следователя откуда знаете?

— Так у нас в доме — да что там в доме! — В целом квартале всякий знает, кто такой следователь Морозов! — продолжал выкручиваться Дмитрий.

— Врёте Вы всё, гражданин Киквидзе! — уверенно заключил милиционер. — Морозов только месяц к нам из Наро-Фоминска переведён, так что раньше Вы его знать не могли. Следующий раз за неявку по повестке будете подвергнуты принудительному приводу! Всё ясно? Тогда распишитесь за получение повторной повестки.

… Но день настанет и на волю выйду я!

И о загубленных годах вздохну с тоской!

Когда за участковым захлопнулась дверь, Киквидзе облегчённо вздохнул и сел в прихожей прямо на пол.

Прощайте кореша! Привет, семья!

Из Магадана возвращаюсь я живой!

— А чего это я, собственно, испугался? — здраво рассудил Дмитрий. — Ну, не явился я по повестке! Ну и что? Даже если они что-то раскопали о моём миллиардном наследстве, то я мог и не знать о происхождении этих денег. Нет за мной ничего, гражданин начальник! — храбрился Киквидзе. Однако в глубине души понимал, что опасается даже не того, что государство узнает об украденных миллиардах, а того, что о баснословных деньгах станет известно широким массам, основу которых составляли не ударники капиталистического производства, а озверевший от нищеты пролетариат вкупе с посверкивающими фиксами авторитетными пацанами. — Валить надо из этой страны! — сказал он сам себе вслух. — И как можно быстрее!

10 часов 5 мин. 1 ноября 20** года.

г. Москва, УВД «Центральное»

Следователь Александр Иванович Морозов находился в том чудесном возрасте, когда наработанный практикой опыт уже есть, а жизненные силы организм ещё не покинули. Поэтому, приняв к производству уголовное дело по факту убийства гражданина Курдюмова Султана Каримовича, гражданина РФ, ранее судимого, кличка «Мозговед», он активно приступил к проведению следственных действий.

Ровно в 10 часов в дверь кабинета вежливо постучали.

— Входите! — крикнул следователь, продолжая вчитываться в заключение о смерти потерпевшего Курдюмова. В кабинет вошёл ничем не примечательный мужчина, примерно 30 лет. В левой руке он держал повестку, а в правой собственную кепи.

— Вот, — тихо произнёс посетитель и протянул следователю повестку.

— А-а, гражданин Киквидзе! — обрадовался Александр Иванович, мазнув взглядом по выписанной им накануне повестке. — Ну, что же Вы, дорогой мой, заставляете себя ждать? По повестке не являетесь, участкового заставляете за собой посылать?

— Я в отъезде был, — сухо ответил посетитель и без приглашения опустился на стул.

«Типичный интеллигент, возможно, дальше Московской области за всю свою безоблачную тридцатилетнюю жизнь никуда не выезжал, — сделал вывод Морозов, внимательно осмотрев явившегося на допрос свидетеля. — Родился и вырос в Москве, можно сказать, в тепличных условиях, ранее не судим и с криминалом дел никаких не имел. Судя по помятым брюкам и несвежей рубашке, до сих пор не женат. Нет, на убийцу Мозговеда он явно не тянет, но, возможно, хоть что-то прояснит. Ведь был же у него конфликт с потерпевшим».

— Расскажите мне, как Вы познакомились с гражданином Курдюмовым, — предложил следователь Дмитрию, когда все процессуальные условия были соблюдены и можно было приступать к допросу.

— С Курдюмовым? С Курдюмовым я лично не знаком!

— Разве? А вот свидетель Свиридов утверждает, что Вы не только были с ним знакомы, но ещё и конфликтовали из-за финансовых разногласий.

— И Свиридова я не знаю! — уверенно заявил Киквидзе. Возникла пауза.

— Интересно! — сказал Морозов после короткого раздумья. — Очень интересно! — и зачем-то спрятал заключение о смерти гражданина Курдюмова С.К. в ящик письменного стола. — А допрос обещает быть интересным. — с потаённой радостью подумал следователь и внутренне напрягся.

— Значит, так и запишем, что ни Митяя, ни Мозговеда Вы не знаете и ранее с ними не встречались?

— Записывайте, что встречались! — обрадовался Киквидзе. — И Митяя и Султана Каримовича я хорошо знаю.

— И конфликт между вами был? — не меняя тона, уточнил следователь.

— Имел место! — мотнув головой, подтвердил Дмитрий. — Я Султану Каримовичу деньги был должен.