Александр Овчаренко - Три заповеди Люцифера

— Приезжий, — согласился гость.

— Я тоже приезжая, — немного успокоившись, пояснила Клавдия. — Из Украины я, а ты откель?

— Из Питера.

— Надо же! — удивилась девушка. — Питер — это тебе не забытый богом хутор в Херсонских степях! И чего тебя из Петербурга в Москву потянуло?

— Сам не знаю! Мы, как с женой разбежались, я через месяц из Питера укатил. А почему в Москву? Да мне в тот момент всё по барабану было — что Москва, что Караганда!

Шепетько помолчала, покрутила в руках ложку, зачем-то поправила на столе солонку и наконец призналась себе, что ей до боли не хочется оставаться в квартире одной.

— Что же мне с тобой делать, Костя Крутояров? — нараспев произнесла она, с интересом поглядывая на мужчину. — Он хоть и старше меня лет на пятнадцать, а всё равно мужчина интересный, — решила она. — Если, конечно, его хорошенько помыть и побрить, то очень даже может быть…

— Да чем же Вы мне, девушка, поможете? — удивился гость.

— Мня Клавдией зовут, — запоздало представилась Шепетько.

— Так вот, Клава, Вы ещё сами на новом месте не обжились толком, а уже помогать пытаетесь. Я человек взрослый, самостоятельный, не пропаду! За борщ отдельное спасибо…

— Стоять! — перебила прощальную речь Клавдия. — Я, кажется, кое-что придумала. Слушайся меня, Костя Крутояров, и всё у нас получится!

Начальником ЖКУ была сорокапятилетняя женщина. Если верить табличке на её кабинете, то звали начальника Алевтиной Николаевной Приваловой. В далёкой юности Алевтина Николаевна служила на зоне надзирателем, или, как было записано в штатном расписании ИТК — контролёром. Правда, после не очень красивой истории, связанной с одним молодым заключённым, в которого сержант Привалова имела неосторожность влюбиться, из органов её уволили. Однако заложенные в юности заветы Железного Феликса в памяти бывшей сотрудницы ИТК не померкли, и в новой гражданской жизни были для неё чем-то вроде путеводной звезды. Из прежней жизни Алевтина Николаевна вынесла привычку подозревать всех и во всём, а также нерастраченное чувство любви одинокой женщины. Поэтому в каждом новом работнике ЖКУ, если он был мужчиной, она видела потенциального любовника и шпиона одновременно.

— Фамилия! — металлическим голосом произнесла Привалова, попеременно глядя в паспорт Крутоярова и на него самого, чинно сидящего на краешке венского стула. На Косте был надет новый китайский пуховик, которые Клавдия купила ему за свои деньги, а из-за расстёгнутого ворота выглядывала новая голубая рубашка. Перед этим Крутояров побрился новенькими лезвиями, и по настоянию Шепетько принял душ. Его удивил тот факт, что Клавдия не просто запретила ему пользоваться её полотенцем и мочалкой, а даже забрала их из ванной комнаты. Такое недоверие немного обидело Константина, но когда он выключил душ, то обнаружил на крючке новое пушистое полотенце и пару свежего белья, которое Клавдия успела купить за то время, пока он выбирал пуховик. Костя попытался расплатиться с ней её же деньгами, но девушка деньги брать отказалась наотрез.

— А завтра ты что будешь без денег делать? — задала она вполне резонный вопрос. — Сосать лапу, как медведь? Потом рассчитаешься, когда разбогатеешь.

И вот теперь чисто выбритый и даже помолодевший Константин сидел напротив начальника ЖКУ и как на допросе отвечал на задаваемые вопросы.

— Крутояров, — ответил он на первый вопрос.

— Имя!

— Константин.

— Год рождения!

…Алевтина Николаевна задала ещё десяток вопросов, пытаясь вывести засланного в её ЖКУ иностранного разведчика на чистую воду, но «шпион» по фамилии Крутояров «колоться» не торопился и свою «легенду» излагал детально и вполне достоверно. Со стороны могло показаться, что Константин Крутояров устраивается не на должность дворника районного ЖКУ, а проходит проверку перед заброской на секретный объект. Алевтину Николаевну немного смущала молодая и хорошо одетая дама, которая представилась дальней родственницей Крутоярова, и, сидя рядом с ним, усердно за него хлопотала.

— А где ваша трудовая книжка? — наседала Привалова.

— У меня её нет, — честно ответил «шпион».

После этих слов Алевтина Николаевна даже растерялась. Она твёрдо знала, что вражеских агентов забрасывают на территорию сопредельного государства с полным набором документов. По крайней мере, так в далёкой юности ей говорил молоденький лейтенант госбезопасности, который красиво, но недолго ухаживал за ней.

— Вот его трудовая книжка, — встряла в диалог родственница «шпиона» и положила на край стола обыкновенный конверт. Алевтина Николаевна внутренне напряглась, но конверт (из чистого любопытства) открыла. В конверте было три сотни зелёных американских долларов. Алевтина Николаевна презрительно хмыкнула и брезгливо швырнула конверт обратно на стол.

— Извините! — сказала родственница. — Я, видимо, ошиблась, — и заменила возвращённый конверт на другой, более пухлый.

Алевтина Николаевна, опять-таки из чистого любопытства, открыла конверт и убедилась, что на этот раз её оценили по достоинству.

— В объявлении было написано, что дворнику положена служебная квартира, — опять встряла в разговор родственница.

— Квартира! — хмыкнула Алевтина Николаевна. — А комнату в коммуналке не хотите?

Константин с Клавдией переглянулись, но промолчали, ожидая дальнейших разъяснений.

— Вы не пугайтесь, соседи тихие — пожилая семейная пара, — успокоила их Привалова. — Вот помрут и вся квартира ваша будет. Обещаю!

— Обещаете, что помрут? — елейным голосом уточнила девушка. После этих слов лицо у Алевтины Николаевны налилось кровью. Назревал нешуточный скандал.

— Я согласен на комнату! — подал голос Крутояров и тем самым погасил назревавший конфликт. — Давайте ключи.

Комната, в которой предстояло жить Константину, располагалась в доме № 25, то есть там же, где жила Клавдия, только в другом подъезде. Клавдия лично познакомилась с соседями Константина и провела ревизию жилого помещения. Комната была угловая, зато квадратной формы, и имела два окна. Из мебели в комнате имелись старый обшарпанный шифоньер, круглый обеденный стол и продавленный диван, обивка которого за давностью времени приобрела коричнево-бурую окраску. С потолка сиротливо свисала электролампочка, заливавшая помещение тусклым жёлтым светом.

— Скромненько и со вкусом, — пошутил новоиспечённый дворник. — Вообще-то я неприхотлив, и мне больше ничего не надо.

— Я так и поняла, — хмыкнула Клавдия. — Собирайся!

— Куда ещё?

— В магазин. Обои купим, клей. Или ты собираешься жить в таком гадюшнике?

— Зря Вы, Клавдия, обо мне заботитесь, — растроганно сказал Крутояров. — Вы же обо мне почти ничего не знаете.