Виктория Готти - Кто-то следит за мной

Кевин обычно не терпел настырности репортеров, но теперь-то он понимал, как важно заполучить расположение прессы. Стоя рядом с Крисом Ноулсом и другим своим помощником, он широко улыбнулся.

— В ходе процесса Константиноса произошли изменения. Очень важные для обвинения. На данный момент больше ничего сказать не могу.

Димитрий, расталкивая толпу, пробился к выходу. Ивен подхватил кейс и вслед за ним поспешил к ждущему их лимузину.

Как только они сели в машину, Миллер набрал номер Дьюка.

— Есть что-нибудь по письму?

— Да, сегодня получен отчет. Отпечатки пальцев принадлежат Джуел Браун… к счастью, в Лас-Вегасе ее пять раз забирали в полицию за управление автомобилем в пьяном виде. Отчет посылаю тебе.

— Спасибо, Дьюк. — Миллер отключил мобильный телефон.

— Что, черт побери, происходит? — спросил Димитрий.

— Это Джуел. Она — новый свидетель обвинения. — Ивен не отрывал глаз от Димитрия, хотелось посмотреть, как сводный брат воспримет это пренеприятное известие.

— Вероятно, и информатор тоже она. Странно, но меня это вовсе не удивляет. — Выражение лица Димитрия практически не изменилось. — И что теперь?

Джон Фальконе сверлил ее взглядом. Брови его сошлись у переносицы, он кипел от негодования: Роз его не винила. Еще бы! Она вела себя как непослушный ребенок. Пойти ночью поплавать в бассейне! Одной!

В люксе от окна тянуло холодком: с океана дул ветер. Однако ее била крупная дрожь отнюдь не из-за ветра: просто еще не отошла от шока. Вновь разболелась голова.

— Какого черта ты пошла одна?

— Не могла заснуть. Плавание меня успокаивает. — «Господи, и оправдываюсь я как-то по-детски, — подумала Роз. — Ведь могла же взять с собой Малколма». — Я сглупила. Пошла на неоправданный риск. Что тут еще говорить? Трудно, знаешь ли, сидеть на коротком поводке двадцать четыре часа в сутки.

Но Фальконе ее не слушал, он сунул руку во внутренний карман своего поношенного пиджака и достал какие-то смятые листочки.

— Чтобы ты не рисковала в будущем, ознакомься.

Прошлым вечером он рассказал ей о девушке из мотеля и других женщинах, убитых точно так же, как и персонажи ее книг, но без подробностей.

Теперь Фальконе положил перед Роз ксерокопию статьи из «Ньюсдей», и она сразу же узнала сцену из «Шипов розы»: те же белая комбинация и лепестки розы вокруг тела.

— А вот полицейские протоколы, взгляни, — настаивал Джон, показывая ей распечатки файлов, хранящихся в памяти центрального компьютера.

Роз внимательно прочитала бумаги. Ну до чего все знакомо! Она подробно описала смерть каждой из женщин. Вот Пич из «Дочери дьявола», задушенная в своей однокомнатной квартирке на Лонг-Айленде. Пич, одетая в атлас, с розовой розой в руке. Дэниэль, фантастически богатая женщина — рекламный агент знаменитых фотомоделей из «Последнего ритуала», выброшенная с балкона своего пентхауза. И Лей из «Шипов розы», девушка, найденная в диадеме и шелковой комбинации с кружевами. Аманда, умершая, как и Мэрилин, в собственной квартире, в окружении горящих свечей, исколотая ножом. Кошмар! Кто же с такой дьявольской изощренностью издевается над ней?

Отныне она по нескольку раз в день задавалась вопросом: преследует ее Димитрий или нет? Любой мелочи хватало для того, чтобы изменить свое мнение на противоположное. Даже при воспоминании о его непроницаемых глазах в ресторане ее охватывал ужас. Его поведение на церемонии вручения премий Эдгара По напугало ее до смерти. А потом был поцелуй, свидетельствующий о той нежности, что таилась в нем, и она уже готова была клясться, что Димитрий ни в чем не виноват. Роз не знала, чему и верить. Может, ее рассудок знал что-то такое, чего не признавало сердце… или наоборот?

— Не думаю, что убийца — Димитрий. Я тебе уже говорила.

Брови Фальконе вопросительно изогнулись.

— Почему?

Роз посмотрела в открытое окно, наслаждаясь прекрасным видом, успокаиваясь под шум прибоя.

— Хочешь, верь, хочешь — нет, но Димитрий не способен на хладнокровное убийство. — Она вспомнила темную фигуру у бассейна, растворяющуюся в ночи. — Впрочем, в любом случае мне надо отсюда уезжать. Он знает, что мы здесь.

Фальконе сел с ней рядом, кивнул.

— Согласен. Тебе надо уехать отсюда и, пока этого парня не поймали, где-нибудь спрятаться. Сама видишь, он хитер, расчетлив и постоянно нас опережает. Вероятно, если он не сможет тебя найти, то высунется, потеряв бдительность, и мы его возьмем.

— О чем ты?! Сколько же мне прятаться? И где? — При мысли о том, что ей грозит разлука с самыми близкими людьми, у Роз еще сильнее разболелась голова.

— Я найду место, где ты будешь в полной безопасности. Как долго — не знаю, сколько потребуется, чтобы выманить его из укрытия. — Он помолчал. — И вот еще что…

Она испуганно взглянула на него.

— Что?

— Алексис с тобой не поедет.

Роз вновь выглянула в окно. Дочь училась серфингу под бдительным присмотром Малколма и Майры. Она только обманывала себя, думая, что этот псих не причинит вреда ее дочери. Записка, которую она получила на последней встрече с читателями, прояснила его намерения. Да, Джон совершенно прав: дома Алексис будет в полной безопасности. Ивен проследит за этим.

— Хорошо. — Роз расправила плечи, встретилась с Фальконе взглядом. — Мы уедем завтра утром. Тут нам делать нечего.

Малколм нашел телефон-автомат в холле отеля, за кабинкой швейцара, оглянулся. Кругом ни души, только портье за стойкой, но его не интересовали разговоры постояльца. Малколм сунул руку в карман, достал несколько монет, бросил в щель четвертак, набрал номер. На третьем гудке трубку сняли.

— Аллё, — прозвучал в трубке мужской голос.

Малколм прикрыл микрофон рукой.

— Дело сделано. Все в порядке.

— Ты ее напугал?

— До полусмерти. Теперь она станет податливой, как воск.

— Отлично. Деньги получишь со дня на день.

— Разве тебя не интересуют подробности?

— Нет. — И в трубке послышались гудки.

На следующий день Роз, Майра и Алексис, в сопровождении Малколма, поздним утренним рейсом вылетели в Нью-Йорк. Джон Фальконе отбыл на рассвете: ему требовалось время, чтобы организовать «исчезновение» Роз.

Роз старалась не подавать виду, что волнуется из-за предстоящей разлуки с дочерью, но, судя по реакции Алексис, ей это не удалось.

— Ты такая уставшая, мамик, — сказала Алексис в самолете. Спасибо Джону, девочка не знала, что произошло у бассейна. Ей сказали, что «мама переоценила свои силы» и потеряла сознание от усталости.

— Я в полном порядке, милая.

— А выглядишь не очень, — стояла на своем Алексис, пряча глаза за солнцезащитными очками.