Валентина Демьянова - Страсти по Веласкесу

— Что там у тебя? Стена обвалилась? — осторожно поинтересовалась я, боясь вызвать у Геры новую вспышку гнева.

— Лизка дверью шарахнула.

— А перед этим что-то вроде разбилось?

— Она стаканом в окно запустила, — тусклым голосом пояснил Герасим.

Мне стало жаль Геру. Он, конечно, не подарок, а временами бывает просто невыносим, но оказаться в эпицентре женских истерик — это и врагу не пожелаешь!

— По какому поводу собачитесь?

— Лизка дурью мается. Она вторую жену своего отца ненавидит, и из-за этого у нее временами желчь разливается. В такие моменты с ней сладу нет — скандалит и все крушит, что под руку попадается.

— Она вроде и на тебя орала… или я чего-то не поняла?

— Все ты правильно поняла. Я, видишь ли, не поддержал ее в нападках на мачеху.

— Да ты что?!

— Угу. Сказал, что она нормальная баба… и даже очень симпатичная.

— Да ты что! Кто ж такие вещи под горячую руку говорит?!

— А ну вас всех! — в сердцах заявил Герасим. — Ты сама-то чего звонишь?

— Моей проблемой занимался?

Вопрос Гере не понравился, но оправдание себе он нашел быстро:

— Некогда мне было. Ну ты ж сама слышала — то одно, то другое! За компом спокойно посидеть возможности нет!

— И когда можно надеяться на результат?

— Как сделаю, так сразу и позвоню, — ответил Гера и, не желая развивать тему, повесил трубку.

Мы с Дашей сидели на ее кухне и пили чай. Нет, не так! Это я, закутанная в ее толстый банный халат, сидела с чашкой в руках и делала вид, что наслаждаюсь крутым кипятком. Что же касается Дарьи, то она моталась из угла в угол и сердито бубнила:

— Ну, как можно быть такой легкомысленной? Выложить всю подноготную первому встречному! До этого ж додуматься надо!

С тихой улыбкой я наблюдала за подругой и в нужных местах покорно кивала. Спорить настроения не было, тем более что права она была на все сто! Я и сама бы все это себе сказала, причем в куда более емких выражениях.

— Чего молчишь? — ворчливо поинтересовалась Дарья.

— Слушаю и соглашаюсь, — миролюбиво откликнулась я ей в спину.

Дарья швырнула ложку в кастрюлю, развернулась ко мне и, уперев руки в крутые бока, воскликнула:

— Соглашается она! Ты ж вроде говорила, что этим делом заниматься не будешь?

— Говорила, — покаянно вздохнула я.

— Так зачем поехала?!

— Из любопытства.

— Врешь ты все! — притопнула ногой подруга. — Врешь! Деньги отдавать тебе жалко стало. И не строй из себя лапочку, на меня твои ужимки не действуют, я тебя как облупленную знаю!

Ох, правду говорила подруга! Конечно, занялась я этим делом исключительно из-за денег, отрицать это было бы глупо. Но… и это главное! Я вовсе не собиралась этого стыдиться!

— Ну что ты разошлась, честное слово? Да, я на деньги позарилась. Так ведь и сумма не маленькая! Согласись, нужно умом тронуться, чтоб не попытаться их заработать. А что касается неприятностей с Бардиным… так, может, даст Бог, ничего такого и не случится, а мы еще и в прибыли окажемся.

— Если случится, поздно каяться будет, — проворчала Дарья, но по голосу чувствовалось, что гнев ее пошел на убыль.

Уже в следующую минуту Дарья вдруг подсела к столу и, заговорщицки понизив голос, произнесла:

— Я ведь знала, что так и будет. Чуяло мое сердце, что ты не сдержишься и влезешь в это дерьмо.

Я досадливо поморщилась:

— Ну сколько можно об одном и том же?

Подруга на мое недовольство внимания не обратила:

— Что делать думаешь?

— Следы картины искать. Визит к Бардину многое прояснил. Теперь я точно знаю, что картина — не фикция. Она действительно существовала, по крайней мере, до тысяча девятьсот тринадцатого года.

— И что тебе это дает?

— Немало. Во-первых, появляются основания надеяться, что этот заказ не пустышка и не провокация. А во-вторых, понятно, в каком направлении нужно двигаться дальше. Сначала выясним, кто похитил картину из дома Батуриных, а уж потом проследим ее дальнейшую судьбу.

— Умная! Через столько лет искать собралась, — фыркнула Дарья.

— Кстати, скажи, как у тебя самой с деньгами.

— Нашла о чем спрашивать! Все как всегда! Полный абзац!

— Вот тебе еще один повод активно заняться поисками картины. — Я вытащила из сумки несколько стодолларовых купюр и положила перед подругой. — Пока ничего не заработали, держи это.

— Зачем?

— Затем, чтоб с голодухи не померла! Кто тогда меня пилить будет, а? Да я с непривычки от такой райской жизни заскучаю, впаду в тоску и безвременно погибну.

Дарья согласно кивнула, сгребла деньги и сунула их в карман халата:

— Ну, если это нужно для твоего спасения…

Решив, что с лирическими отступлениями покончено, я вернулась к прерванному разговору:

— Для начала нужно выяснить все, что только возможно, о Батуриных и княгине Щербацкой. Конечно, придется потратить уйму времени, копаясь в архивах, но другого выхода не вижу.

Дарья хитро прищурилась:

— Можно и так, но я тут между делом позвонила кое-кому и справки навела.

— Даже так? — хмыкнула я.

— Даже!

— И чем стоящим разжилась?

— Ты знаешь, что в Москве есть организация, занимающаяся генеалогическими исследованиями?

— Нет. Впервые слышу.

— Есть. Академия генеалогических изысканий называется. Создались недавно, но клиентуру уже сколотили приличную.

— Отлично! Думаю, они смогут нам помочь в наших поисках.

— Учти, учреждение платное.

— Само собой! Кто ж даром работать будет?

— Мне сказали, ребятишки там ушлые сидят. Бабки делают в основном на нуворишах, которых просто богатство уже не греет, им громкий титул подавай. Смотри, обдерут тебя как липку эти изыскатели!

— Ну, это мы еще посмотрим, кто кого, — ухмыльнулась я.

Вдоволь наболтавшись в Дашей, я в самом радужном настроении возвращалась домой. День, начавшийся, прямо скажем, не лучшим образом, закончился, как ни странно, просто отлично. Я наконец приняла окончательное решение в отношении полученной работы, тревога отступила на задний план, и я ее почти не ощущала, а самое главное, я познакомилась с искусствоведом Бардиным. При одном воспоминании о нем на душе потеплело, а губы сами собой растянулись в улыбке. В голову лезли очень непривычные для меня мысли. Жаль только, что предаться сладостным мечтаниям мне так и не удалось, потому как в кармане неожиданно зазвонил телефон.

— Анна… Это Анна? Да? Анна? — раздался в трубке полузадушенный шепот.

— Да, это я. Кто говорит?

— Елизавета, подруга Герасима.

Ответ был настолько неожиданным, что я непроизвольно переспросила:

— Кто?!

— Лиза! Лизавета!

— Откуда у вас мой номер?!

Ответа на свой вопрос я не получила, зато вместо этого услышала:

— Анна! Спасите меня! Пожалуйста!

Голоса говорившая не повысила, из трубки по-прежнему несся хриплый шепот, но, судя по интонациям, девушка была близка к истерике.