Тиана Веснина - Двадцать три раны Цезаря

— А черт! — спохватившись, выругался Валерий и, выглянув в окно, опрометью бросился вниз. Осветил тело Ирины фонариком, снял с ее груди сапфировое ожерелье, подобрал валявшийся пистолет и спрятал себе в карман. Затем мигом вернулся назад и вовремя. Каплунов уже пересек двор и вставлял ключ в замок двери. Он вошел и тихо позвал:

— Ирина! — ответа не последовало, но это его не насторожило. — «Сюрприз готовит, — подумал он. — Женщине за сорок, а она все сюрпризы устраивает: свечечки ароматизированные зажигает, наряды натягивает такие, что в пору в борделе носить. Но если взглянуть с другой стороны, при свечах она выглядит свежее…»

Каплунов остановился на пороге гостиной.

— Ирочка! — придавая голосу бархатистую переливчатость, вновь позвал он и пошел вперед, но, сделав всего несколько шагов, споткнулся и еле удержал равновесие. В удивлении склонился. И почти в ту же секунду зажегся свет. Каплунов вздрогнул и отскочил в сторону.

В ожидании приезда милиции, нагоняя страх своими недвусмысленными подозрениями на и без того перепуганного Каплунова, Приступову не составило труда подложить в карман его пиджака сапфировое ожерелье.

Далее благодаря оперативным и умелым действиям со стороны Романа Уманцева суд признал Каплунова убийцей Ирины. Уманцеву не хотелось, чтобы убийство его жены осталось нераскрытым. Подобные убийства всегда вызывают нежелательные толки в обществе. А так все было предельно ясно: Ирина пала жертвой корысти своего любовника.

На следующий день вечером Приступов ждал Эстеллу на Пушкинской площади. Он смотрел на фонари, на людей, на подсвеченные огнями здания, на поток машин и вспоминал свою первую встречу с Эстеллой на пыльной дороге под раскаленным солнцем среди трупов… «Сколько же прошло лет?.. — подумал он. — Почти семнадцать! Значит, Эстелле сейчас лет тридцать шесть. А все-таки она уехала в Португалию…»

— Валер! — окликнула его Эстелла.

Он резко обернулся.

— Как тебе удалось подкрасться незамеченной? — удивился Валерий.

Она со вздохом улыбнулась:

— Жизнь научила.

Они смотрели друг на друга, пытаясь убедиться в реальности их встречи.

— Невероятно… — почти одновременно протянули оба.

— Невероятно, — повторила Эстелла. — Куда пойдем? У меня мало времени. А поговорить нам есть о чем.

Приступов предложил зайти в кафе. Они выбрали уединенный столик. Эстелла повесила сумочку на спинку стула, сложила руки под подбородком и устремила на Валерия грустный взгляд.

— Как же все так вышло? — вновь вспомнив Андре, спросила она в тысячный раз неизвестно кого. Себя? Но ответа она не знала. Бога? Но он не дает ответов живым.

— Да!.. — тряхнула она головой, отгоняя прошлое. — Там, на даче, все прошло нормально?

— Даже отлично. Я сдал милиции с рук на руки убийцу Ирины Уманцевой.

— Что ж, очень хорошо. Главное, чтобы Роман был спокоен, чтобы у него не возникло никаких подозрений.

— Но отчего ты так уверена, что камень у него?

— А у кого же? Тогда я тебе не сказала всей правды. Я ждала Андре у развилки, чтобы вместе с ним доехать до аэродрома, там сесть на самолет и улететь в Луанду. Затем на каком-нибудь суденышке добраться до острова Сан-Томе, а уже оттуда плыть в Португалию, — слабо улыбнулась она несбывшейся мечте. Помолчала. Приступов не торопил ее. — Ладно. Все! — сама себя приободрила Эстелла. — В конце концов, сколько лет прошло! Но, видно, тебе было суждено узнать нашу тайну. Однажды Андре пришел ко мне и сказал, что нашел у убитого старателя камень необыкновенной красоты. Он показал мне его. Это был красный алмаз. Андре хранил его в поясе. И точно такой же пояс он подарил Роману. Вероятно, каким-то образом Роман проник в тайну Андре. Когда на них напали наемники, он вместо того, чтобы попытаться спасти друга, поменялся с ним поясами и скрылся… Вначале я думала, что он погиб в дебрях джунглей. Впрочем, вначале я ни о чем не думала. Я… — она отвела взгляд. — Я… — слова не шли с языка. — Ах, как больно бывает вспоминать! — со злобой на охватившую ее сентиментальность, воскликнула она. — К черту! — Эстелла откинула голову назад, глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться. — После твоего отъезда на следующий же день уехала и я. Отчаяние придало мне силы. Мне было плевать, выживу я или нет. Я даже не задумывалась, что буду делать в Лиссабоне, ничего не имея кроме платья, которое было на мне. Но я выжила, — усмехнулась она, — благодаря тому, что было под платьем. Жизнь моя постепенно наладилась, я вышла замуж. Но когда я освободилась от мелочных подсчетов, от тревоги за завтрашний день, меня, ни с того ни с сего, стало охватывать какое-то беспокойство. И однажды я точно прозрела! «Алмаз!» — сказала я сама себе. Представляешь, алмаз притаился в моей памяти и словно выжидал своего часа, чтобы лишить меня покоя. Он будто говорил: «Андре погиб, но у него осталась ты, его наследница». И тогда я подумала: — А что если Уманцев выжил? Но где его искать? И скорее всего, он сменил фамилию. С его стороны было бы глупо возвращаться с алмазом в Россию, — говорила я себе. — Он либо в Европе, либо в США, а может, в Австралии». — Но все-таки я решила начать с России и устроилась работать в визовый отдел при нашем консульстве в Москве. Как бы я тебе сейчас не пыталась объяснить, ты все равно не сможешь представить мое удивление, когда я узнала, что Роман Уманцев живет в Москве и занимается ювелирным бизнесом. Но после бурной радости меня охватил испуг: «А что если он продал алмаз?» Каким-то образом предстояло это выяснить. Я ломала себе голову. Однако случай помог мне. Мой отпуск пришелся на Рождество, и я поехала в Лиссабон. Делая покупки к празднику в большом магазине, я, заглядевшись на витрину, нечаянно столкнулась с женщиной и по привычке, я всего три дня, как вернулась из Москвы, сказала по-русски: «Простите». Потом спохватилась и хотела извиниться по-португальски, но женщина в униформе магазина мне вдруг ответила на чистом русском: «Ничего страшного. Пустяки». Мы замерли, глядя друг на друга, и неожиданно рассмеялись. Мне захотелось поговорить с ней, выяснить, откуда она так хорошо знает русский язык. И я предложила ей встретиться после работы в небольшом ресторанчике. Она охотно согласилась.

Мы познакомились. Ее звали Лидия. Она оказалась потомком русских интеллигентов, бежавших из России после этой… их революции, переворота, не знаю, — презрительно поморщившись, махнула рукой Эстелла. — Ей было сорок два, однако выглядела она старше. Знаешь, милое такое лицо, но усталое, измученное и безнадежное… Она расспрашивала о России. Удивлялась. А я осторожно выведывала о ее жизни, о семье. Она оказалась одинокой. Все ее существование замыкалось на работе, которую она ненавидела. Лидия была уборщицей в том большом магазине. Я предложила ей встретить Рождество в компании моих друзей. Я замужем, — пояснила Эстелла Валерию, — но уже давно не живу с мужем. Она согласилась. И во время рождественской ночи у меня возник план. Встретившись с Лидией через несколько дней, я рассказала ей об Анголе, Андре, Романе, об алмазе и поделилась с ней замыслом — вернуть алмаз. — «Но как?! — воскликнула она. — Тебе даже неизвестно, продан камень или нет». — «Вот ты и поможешь мне! — сказала я глядя ей прямо в глаза. — Я достану тебе подложные документы, по ним ты поедешь в Россию. У меня там есть некоторые связи. Я устрою тебя горничной в дом одной богатой русской дамы. Ты пробудешь там недолго, потому что ее мужа должны послать работать куда-то заграницу. Она даст тебе отличные рекомендации и даже позвонит жене Уманцева, чтобы та взяла тебя к себе. Сама знаешь, хорошая горничная, что крупный алмаз, редко встречается». — Я взялась за дело и все получилось. Уже почти два года Лидия работает горничной в доме Уманцева.