Неле Нойхаус - Глубокие раны

— Да, но так дело не пойдет… — запротестовал Нирхоф, однако доктор Энгель кивнула.

— Хорошо, — сказала она решительно, — я еду с вами.

Пия медленно обошла темный автомобиль, который был небрежно брошен между чертополохом и кучей щебня. Двери не были заперты. Тот, кто приехал сюда на автомобиле, явно спешил. Пия тихо удалилась и сообщила Хеннингу и Мирьям о своей находке. Как и прежде, ни один из их телефонов не имел приема, но Боденштайн все равно не мог бы им сейчас помочь.

— Может быть, нам было бы лучше задействовать польскую полицию? — предложила Пия.

— Вздор. — Хеннинг покачал головой. — Что ты можешь им сказать? «Здесь стоит автомобиль, не могли бы вы сюда приехать?» Они только посмеются над тобой.

— Кто знает, что там происходит внизу, в подвале? — размышляла Пия.

— Это мы сейчас проверим, — ответил Хеннинг и решительно отправился в сторону замка.

У Пии возникло нехорошее чувство, но было глупо идти на попятную, находясь у самой цели. Кто мог приехать сюда на «Майбахе» из Германии и зачем? После некоторых колебаний она последовала за Мирьям и своим бывшим мужем.

Роскошный когда-то замок почти полностью разрушился. Внешние стены еще сохранились, но первый этаж был засыпан, и прохода к подвалу не было.

— Идите сюда! — крикнула Мирьям вполголоса. — Недавно здесь кто-то шел!

Втроем они пошли по узкой тропинке через заросли крапивы и мелкого кустарника в направлении озера. Примятая трава свидетельствовала о том, что недавно по этой дороге кто-то проходил. Они прокладывали себе путь через камыши, достигавшие человеческого роста, которые тихо шелестели на ветру. Их ноги вязли в трясине; Хеннинг испуганно выругался, когда прямо перед ними с громким кряканьем взлетели две дикие утки. Нервы Пии были напряжены до предела. Стало жарко, пот попадал ей в глаза. Что ожидало их в подвале замка? Как ей себя вести, если они в самом деле встретятся с Верой или Элардом Кальтензее? Кирххоф обещала Боденштайну, что не будет рисковать. Не разумнее ли было все же поставить в известность польскую полицию?

— Осторожно, — сказала Мирьям. — Здесь ступени.

Обрушенные ступени, казалось, вели в никуда, так как тыльная часть замка лежала в обломках и пепле.

Мраморные плиты бывшей террасы, с которой открывался завораживающий вид на озеро, давно исчезли. Мирьям остановилась и вытерла пот со лба. Она указала на отверстие, которое зияло у ее ног. Пия проглотила слюну и какое-то мгновение боролась с собой, прежде чем первой спустилась вниз. Она хотела вынуть свой пистолет, когда вдруг вспомнила, что оставила его по распоряжению Боденштайна в Германии. Выругавшись про себя, Кирххоф осторожно пробиралась через кучу щебня вперед в темноту.

Подвалы замка Лауенбург на удивление хорошо выдержали огонь, войну и разрушительные действия времени. Большинство помещений еще сохранились. Пия попыталась сориентироваться. Она не имела представления, в каком месте огромного подвального помещения они находились.

— Дай я пойду первым, — сказал Хеннинг, который включил карманный фонарик.

По обломкам пробежала крыса и на какое-то мгновенье оказалась в пучке света. Пия скорчила гримасу отвращения. Через пару метров Хеннинг внезапно остановился и выключил фонарь. Пия невольно наткнулась на него и едва удержалась на ногах.

— Что такое? — прошептала она, напрягшись всем телом.

— Кто-то разговаривает, — ответил он тихо.

Они стояли, замерев и прислушиваясь, но, кроме их дыхания, некоторое время ничего не было слышно. Пия испуганно вздрогнула, когда почти рядом с ней раздался низкий женский голос.

— Сними с меня немедленно наручники! Как тебе пришло в голову так со мной обращаться?

— Скажи мне то, что я хочу услышать, тогда я тебя отпущу, — ответил мужской голос.

— Я не скажу вообще ничего. И прекрати, наконец, размахивать этой штукой!

— Расскажи мне, что случилось здесь 16 января 1945 года! Скажи мне, что вы сделали — ты и твои друзья, — и я тебя сразу отпущу.

Пия с колотящимся сердцем протиснулась мимо Хеннинга и, затаив дыхание, посмотрела за угол. Переносной прожектор бросал яркий луч света на потолок и освещал низкое подвальное помещение. Элард Кальтензее стоял позади женщины, которую он всю свою жизнь считал своей матерью, и держал у ее затылка дуло пистолета. Она стояла на коленях на земле с руками за спиной, на которые были надеты наручники. Ничто больше не напоминало в ней светскую даму-аристократку. У нее были растрепанные волосы, лицо без макияжа, а одежда покрыта пылью и измята. Пия видела напряжение в лице Эларда Кальтензее. Он моргал глазами, нервно облизывал губы. Всего лишь одно неверное слово, одно неверное движение могли заставить его произвести выстрел.

Когда Боденштайн и доктор Энгель ни с чем вернулись из Мюленхофа, так как там никого не оказалось, в комиссариате уже ждал Зигберт Кальтензее.

— Что ты, собственно говоря, от него хочешь? — спросила Николя, когда они поднимались по ступеням в офис.

— Узнать, где находятся Моорманн и Риттер, — ответил Боденштайн с яростной решительностью. Слишком долго он концентрировался на очевидном — и при этом просмотрел то, что напрашивалось само собой. Зигберт всю свою жизнь прожил в тени Эларда и использовался своей матерью, так же как и любой другой человек в ее окружении.

— Почему он должен это знать?

— Он пособник своей матери, и именно она приказала сделать все это.

Энгель остановилась и удержала его.

— Как ты узнал, что Ютта Кальтензее хотела заманить тебя в ловушку? — спросила она с серьезным лицом.

Боденштайн посмотрел на нее. В ее глазах читался искренний интерес.

— Ютта Кальтензее — очень честолюбивая женщина, — сказал он. — Она поняла, что убийства в окружении ее семьи могут невероятно навредить ее карьере. Сенсационная биография, которая порождает негативные заголовки, — это последнее, что ей нужно. Кто из них распорядился убить Роберта Ватковяка и его подругу, я еще не знаю, но оба должны были умереть, чтобы пустить нас по ложному пути. Следы к Эларду Кальтензее были проложены, чтобы он также попал под подозрение. Когда мы все еще продолжали копать, она решилась на отчаянный шаг, задумав меня скомпрометировать. Полицейский, возглавляющий следствие, который принуждает члена семьи Кальтензее к сексуальным действиям — что может быть лучше?

Николя задумчиво смотрела на него.

— Она договорилась со мной встретиться, чтобы якобы рассказать что-то, — продолжал Боденштайн. — Я мало что помню из того вечера, хотя выпил всего лишь один бокал вина. Я был как в тумане. Поэтому вчера я сдал кровь на анализ. Доктор Кирххоф определил, что мне тайно подлили «жидкую экстази». Ты понимаешь? Это был ее план!