Павел Амнуэль - Мир «Искателя», 2004 № 04

Вагит Тимурович понял намек. Он лишь усмехнулся уголками губ.

— Быть в форме — самое важное, — продолжил без передыха Алексей. Он чувствовал какую-то настоятельную необходимость высказаться перед Караевым, прежде чем они расстанутся. — Но наши люди этого не умеют. Чуть что — немедля раскисают, обижаются на всё и вся, хватаются за бутылку и — до встречи под столом. Иначе они не могут, не так воспитаны. Богатство им, дескать, без надобности, а тот, кто все же заимел его, — душепродавец и прислужник Сатаны. И неважно, каким путем оно получено, ведь всякому русскому человеку от дедов известно, что по-хорошему богатым не станешь.

Вы знаете людей, Вагит Тимурович. Им хочется одного: жить так, чтобы никто их не трогал. У меня на предприятии через год не осталось ни одного русского, у вас, наверное, тоже. Работают только гастарбайтеры, те, кто не гнушается трудом — ах, торговля, это же неприлично, лучше я дома посижу, поголодаю, авось боженька смилостивится и гуманитарную помощь пошлет моему мертвому заводику, уж тогда-то я покажу всем, как надо работать.

Он замолчал, переводя дыхание и ожидая ответа Вагита Тимуровича. Но не дождался его и добавил:

— Если человек захотел, он смог пробиться.

И взглянул на Вагита Тимуровича. Тот лишь продолжал улыбаться уголками губ.

— Вы читали Драйзера? — неожиданно спросил он. — «Трилогию желания»?

— Нет.

— Жаль. Удивительная вещь, не пожалеете, право же.

— Вы полагаете, я смогу выбрать на это время? — Алексей хотел добавить еще что-то, но неожиданно замолчал. Сверху до них донеслась какая-то возня, впрочем, мгновенно прекратившаяся. — Не так-то просто, занимаясь управлением, надолго оторваться от насущных дел, если вообще возможно. Я предпочитаю встречать день во всеоружии, а не загораживаться от него толстым фолиантом.

— Думаю, что на хорошую книгу время найти можно.

— Вы и находили время. И на интересные книги, и на хорошую компанию, и на премьерные показы, на вернисажи… Теперь посмотрите, что осталось от вашей корпорации.

Вагит Тимурович не выдержал.

— А вы что же, всю работу делаете сами?

Алексей раздраженно отодвинулся от Караева.

— А вы полагаете, что в наше время можно расслабиться? Да зачем далеко ходить, ваш собственный пример говорит об обратном.

— Но, Алексей, ведь невозможно всегда быть в форме! — Вагит Тимурович уже не скрывал своих чувств.

— Отчего же. По мне, вполне возможно. Я же не даю себе поблажек, почему вы считаете, что вам даны иные условия игры.

— Я не говорю этого, но зацикливаться на работе…

— Не зацикливаться, но всегда обо всем помнить. Всегда все проверять. Только так…

— Выходит, вы никому не доверяете?

— Доверяю своей жене. Поскольку она никак не связана с моими делами. Остальные пускай будут на проверке. И пускай знают об этом, это стимулирует чувство долга и способствует лучшей работоспособности.

Вагит Тимурович неожиданно вспомнил о Павле. Что-то подобное он говорил уже ему лет пять назад. Когда принял на работу и вводил в курс дела. И тотчас напоминал об исключениях из правил, ибо не бывает правил без исключений.

— И долго вы планируете так протянуть? — довольно откровенно спросил он. И снова вспомнил Павла, вспомнил как-то непривычно для последнего времени: тепло и с сожалением.

— До сорока точно. А там видно будет, — Алексей не шутил, говорил вполне серьезно. — К тому времени я получу полную самостоятельность в делах, скоплю достаточный капитал и смогу уйти на покой.

— Вы сможете оставить ваше дело? — спросил Караев не без сарказма.

— Не оставить, — поправил Алексей. — Но не быть лидером. Войти в общую массу. Толкаться спокойно и заниматься благотворительностью. То бишь позволять кому-то обойти тебя и занять твое место.

— Интересно вы понимаете это слово, — произнес Вагит Тимурович. — И так же интересно понимаете фразу «отойти от дел».

— Просто вы не можете принять изменения в правилах игры. Вот и говорите то об интуиции, то о расширении кругозора. Сейчас приходится крутиться, чтобы хотя бы оставаться на прежнем месте.

— Как Алиса в стране чудес.

— Вы говорите, точно вы к этому не стремились, — Алексей намеренно употребил прошедшее время.

— Вы говорите точь-в-точь, как мой племянник Павел.

— Да, он-то, я не сомневаюсь, пробьется, он более человек нашего круга… вы понимаете, что я хотел сказать…

Караев вздохнул.

— Боюсь, Павел будет согласен с вами. Особенно в свете происходящих событий.

Вагит Тимурович имел в виду свое небезупречное состояние дел, Алексей же понял его по-своему и невольно вздрогнул.

— В человеке все должно быть прекрасно, — устало сказал Вагит Тимурович. — Вы это знаете. Но никогда, как мне кажется, не проверяли эту аксиому на себе. Я бы не хотел, чтобы и Павел был в стороне…

Он вспомнил о давних встречах Павла с Османовым — человеком, по сути, интересным и неординарным во всех отношениях, если не принимать во внимание того, чем он занимался. Вспомнил и подумал, что с ним его племяннику, должно быть, было много приятнее, несмотря на тягостную атмосферу, в которой проходили встречи, и встречаться и общаться.

Если он выберется отсюда… то есть когда он выберется…

Наверху что-то стукнуло, послышались шаги. Они, стихнув на какой-то миг, вновь обрели ясность и четкость. И начали приближаться к леднику. Спускаться по лестнице. Ближе.

Еще ближе.

Рядом.

Иван поднялся на ноги, оба не заметили этого его движения, обернулись, только когда он сделал первый шаг к трем ступенькам, ведущим к запертой двери. Алексей хотел что-то сказать, но замер на полуслове, поняв намерения своего телохранителя. И поднялся следом. Караев остался сидеть.

Иван сделал знак обоим молчать и не двигаться. Шаги на лестнице замерли, скрипнул засов.

Телохранитель стоял у двери, подле ступенек, прижавшись к ледяной стене. Холода он уже не чувствовал, не чувствовал ничего, полностью погрузившись в ожидание открытия двери. И дверь открылась.

Резко и до конца, ударившись в стену коридорчика. На пороге стоял один из «близнецов», сейчас уже, когда он был один, невозможно сказать, кто именно из четверых. Дуло его пистолета указывало на Караева.

В то же мгновение, как открылась дверь, он заметил отсутствие в поле зрения еще одного человека и поспешно отступил. Недостаточно поспешно.

Носок туфли телохранителя ударил его по локтю. Послышался вскрик и негромкий хлопок, «близнец» все же успел нажать на крючок, в потолке ледника образовалась воронка, посыпались мелкие хлопья потревоженной штукатурки. Срикошетив, пуля свистнула где-то слева от Алексея, вгрызлась в пол. Пистолет выпал из руки «близнеца», перелетел через плечо. В тот же миг Иван бросил свое тело в коридорчик, враз перемахнув три ступеньки и направляя кулак в лицо охранника. В последний момент тот успел увернуться, удар пришелся ближе к виску. Голова качнулась в сторону, левая рука автоматически выставила блок.