Джон Макдональд - Приглашение к смерти

— А Мира Даклин все еще живет в городе?

— Конечно, живет! На Палм-стрит, в своем старом доме. Я только сейчас вспомнила, что вы с ней родственники и тоже жили в том доме. Поэтому вы и без меня знаете до…

Джуни неожиданно замолчала, и ее глаза округлились. Дойль понял, что толстуха неожиданно вспомнила историю его отъезда из Рамоны. Она наклонилась к подруге и принялась что-то шептать той на ухо. После этого миссис Кэти Хаббард повернулась и тоже посмотрела на него.

Подруги доели мороженое, положили на стойку монетки и встали. Джуни Хиллъярд откашлялась:

— Вы уверены, что миссис Даклин захочет видеть вас?

— Не знаю.

— Вы в отпуске?

— Я могу вернуться в Рамону, Джуни. Может, посоветуете, где остановиться?

— По-моему, вам будет лучше устроиться в Бакит Бей, Алекс Дойль.

После этого совета женщины с большим достоинством вышли из магазина. Направляясь с пакетами к своей машине, они пристально посмотрели на него в окно. На лице Джуни застыло напряженное выражение завзятой сплетницы. Лицемерной сплетницы… Знаете, у этого Алекса Дойля хватило наглости заявиться обратно. Как теперь жить приличным людям? И у него даже хватило наглости заговорить со мной. Помните, он еще ограбил своих родственников, и ему позволили сбежать в армию. Прошло столько лет, и вот он вернулся. В дешевой спортивной рубашке и модных штанах. Крутой вид.

Алекс положил десятицентовую монетку рядом с чашкой, встал и отвернулся от стойки, тоже собираясь уходить. В этот миг в магазин медленно вошел высокий старик, вытирая пот с широкого лба голубым платком. Джефф Элландон, многолетний мэр Рамоны, только сейчас на пятнадцать лет тяжелее и медлительнее.

Старик бросил на Дойля проницательный взгляд, сунул платок в карман и сказал тонким старческим голосом:

— У меня такое ощущение, что я должен тебя знать, сынок. В последнее время что-то память стала часто подводить. Ты один из Букерсов?

— Дойль, судья. Алекс Дойль.

— Ну, конечно, Дойль! Сын Берта. У тебя еще был старший брат Рейф. Он утонул с Бертом. Мать — Мэри Энн Элдер из Оспри. Давай присядем, сынок.

Они отправились в маленькую кабинку и сели за столик друг против друга. Алекс заказал еще одну чашку кофе, а судья Элландон — двойную порцию мороженого с шоколадом.

— Давненько тебя не было видно в наших краях, сынок. Помню, помню, ведь это из-за тебя тогда возникли неприятности. Если мне не изменяет память, ты работал здесь. Джо Даклин был троюродным братом твоего папаши. Знаешь, Джо чехвостил тебя чуть ли не до самого последнего вздоха. Старый мошенник… из-за каждого цента готов был удавиться. Они со Спенсом Ларкином крепко дружили, неразлучная парочка. Если не ошибаюсь, ты тогда просто компенсировал то, что он тебе не доплачивал в виде жалованья, сынок. Наверное, уже успел заметить, что город не сильно изменился. Когда ты уехал, у нас жило тысячи полторы жителей, а сейчас не больше семнадцати-восемнадцати сотен. К югу и северу все соседи действительно здорово разрослись, а мы плетемся в хвосте. У Рамоны нет будущего, сынок. А все из-за этих чертовых Дженсонов.

Историю о Дженсонах Алекс Дойль знал с раннего детства. Это была любимая тема местных бизнесменов и сплетников. В самом конце прошлого столетия богатый любитель рыбной ловли из Чикаго по фамилии Дженсон приехал в Рамону на рыбалку. Он купил землю в северном конце Рамона Ки и построил рыбацкий домик. Когда Алекс был маленьким, ребятишки не сомневались, что в том домике водятся привидения. Он сгорел дотла, когда ему было девять лет. Дженсон финансировал строительство дамбы и моста на Рамона Ки. Он так сильно верил в светлое будущее Рамоны, что за фантастически маленькую сумму купил весь Рамона Ки, за исключением полоски земли в три четверти мили от Гольфстрима до бухты, купил все семь миль Келли Ки прямо напротив дамбы и огромные участки земли на материке по обеим сторонам от сонной рыбацкой деревушки. Дженсон умер во время Первой Мировой войны, и после его смерти началась долгая тяжба за наследство. Во время бума во Флориде возникли смелые планы разбить земли Дженсона на участки и продать, но бум закончился прежде, чем в этом направлении успели предпринять какие-либо конкретные шаги. С тех пор любая попытка купить хотя бы кусок земель Дженсона наталкивалась на каменное безразличное молчание.

— Они по-прежнему отказываются продавать свою землю, судья?

Элландон фыркнул.

— У Дженсонов денег куры не клюют, поэтому им не нужны несколько лишних баксов. Плевать они хотели, что город задыхается в кольце их земель. У Рамоны осталось единственное направление для роста — на восток, в сосновые леса. Никто не собирается приезжать сюда и вкладывать большие деньги для привлечения туристов и расширения города, когда свободна только крошечная полоска земли у Гольфстрима.

— Вы и сейчас мэр, судья?

— О, Господи, сынок, я уже и забыл, когда был мэром. Или кем-то еще. Некоторое время я проработал в окружной комиссии, но страшно уставал от бесчисленных поездок на заседания в Дэвис. После смерти Спенса Ларкина я совсем отошел от политики и не занимал ни одного поста. Знаешь, а ведь мы с ним дружили. Ларкин был большой шишкой в Рамоне. Стоило ему чего-нибудь захотеть, и он обязательно добивался своего. Если Спенс на кого-то злился, то просто выкупал у банка закладные бедняга и начинал затягивать петлю.

— Когда он умер, судья?

— Дай-ка минуточку подумать… Да, в тысяча девятьсот пятидесятом. Кажется, у него здорово болели кишки, а он не обращал на боль внимания. В конце концов Спенс отправился в Тампу. Там его полностью проверили и сказали, что нужно делать операцию. Он вернулся в Рамону и вкалывал, как ломовая лошадь, распродавая свое добро и приводя в порядок дела. Потом поехал в Тампу и лег на операцию. Операция прошла неудачно, и он умер на следующий день. Кроме меня и одного-двух родственников, о Спенсе никто не горевал. Все остальные пытались скрыть широкую довольную ухмылку. Он не относился к людям, которые стремятся добыть авторитет среди соседей.

— Дженна приезжала на похороны?

— Куда там! Родственники не знали, как ей сообщить о смерти отца. Но она сама каким-то образом узнала об этом и примчалась в Рамону, правда, недели через две после похорон. Прикатила в здоровенной машине со смешными знакомыми. Она выкрасила волосы в рыжий цвет… и в Рамоне еще не видели таких брюк в обтяжку, сынок. Даже не осталась на ночь. Только узнала у своих близких, что он завещал ей один доллар. Сказала: «Черт побери!», перешла через дорогу в контору Уилсона Уиллинга, получила свою часть наследства и уехала. Бадди Ларкин тоже не был на похоронах. В то время он бегал по холмам с морскими пехотинцами в Корее. Из Ларкинов в Рамоне оставались только Петти и ее мама. Они наняли управлять верфью старого Эйнджела Коби. Когда Бадди вернулся домой, то быстро понял, что Эйнджел со страшной силой обворовывал семью. Бадди привез с собой дружка из морских пехотинцев по имени Джонни Гир. Они взялись за дело, засучив рукава, но по-настоящему хорошо дела у них пошли только в пятьдесят четвертом, когда Бетти вернулась домой из колледжа и тоже стала работать на верфи. Бадди отвечает за технику, но у Бетти, как и у Спенсера, голова создана для бизнеса. Конечно, их мама. Лила, совсем не разбирается в делах. Спенсер оставил верфь в ужасном состоянии. Она его просто не интересовала. Сейчас у них полно клиентов: от Тарпон Спрингс до Марафона. К ним обращаются люди, желающие качественно отремонтировать свои лодки за разумную цену. Они сделали из верфи корпорацию и дали Джонни Гиру пай. Бадди с Бетти предлагали и Дженне вступить в долю, но та ответила, что не нуждается в подарках.