Алёна Белозерская - Пережить все заново

– Это ваша война, – дрогнувшим голосом произнес Литвин.

– Да, но на войне нет правил. Авто уже ждет вас на стоянке отеля, – сказала женщина, положила перед ним ключи от машины и назвала цифры номерного знака. – На нем вы приедете на место встречи. Теперь можете идти, – она повелительно взмахнула рукой. – Разговор окончен. Впрочем, задержитесь на секунду. Ознакомьтесь и не думайте, что я бросаюсь словами.

Женщина перевернула еще несколько листков журнала и постучала пальцем по фотографии. Литвин посмотрел на изображение Нины, сделанное в каком-то незнакомом, но весьма благоустроенном месте. Она держала в руках мягкую игрушку и улыбалась в камеру. Снимок был сделан недавно, потому что на левой руке у Нины еще была заметна легкая рана, которую она нанесла себе незадолго до исчезновения, пытаясь разрезать твердое яблоко. За спиной у девочки стояла женщина, и именно она сейчас вела беседу с Литвиным. Плечи ее туго обхватывали тонкие кожаные ремешки, идущие вниз, к поясу. Они плотно крепили две кобуры к ремню в брюках. Черные рукояти пистолетов заставили Литвина с опаской задержать дыхание, ведь рядом с вооруженным человеком находилась его дочь. Но сама Нина, похоже, не испытывала страха. Более того, она весело улыбалась, даже казалась счастливой и беззаботной, будто совершенно не понимала, что находится в руках убийц. Это означало, что с ней хорошо обращались. Подобное заключение успокоило Литвина, он едва слышно вздохнул, с любовью вглядевшись в нежное лицо дочери, и почувствовал острую боль в груди из-за своей беспомощности.

– Вы приедете один, – сказала женщина, захлопнув журнал. – Вернее, в компании мадам Матуа. А сейчас возвращайтесь в отель и до утра не выходите из номера. Никому не звоните. Все ваши разговоры прослушиваются, и, как только я узнаю, что вы кому-либо сообщили о нашей беседе, избавлюсь от вашей дочери. Не рискуйте напрасно и поймите, наконец, что Нина не представляет для меня интереса. Если вы не выполните мои условия, я просто убью ее и вас, а потом найду другой способ подобраться к мадам Матуа.

– Вы? – горько усмехнулся Литвин.

– Предположим, я. Или не я. Уходите!

Она пристально наблюдала за тем, как он подошел к вешалке, где висело его пальто, затем быстро покинул кафе. На улице Литвин с недоумением огляделся, будто не понимал, где находится и что произошло, затем взмахнул рукой, остановив проезжающее мимо такси. Женщина еще несколько минут смотрела в окно, после ответила на звонок.

– Хорошо, ведите его до отеля, – сказала она в трубку, повернулась к соседнему столику, где седовласый пират ужинал с «внуком», и, захватив свой стул, подсела к ним.

– Свободен! – Дон Хавьер бросил на стол крупную купюру и презрительно посмотрел на то, как бойко мальчишка схватил деньги и бросился к двери. – Я все слышал, – сказал он, похлопав Инес по руке. – Иди к машине, я задержусь на несколько минут.

Дождавшись, когда Инес исчезнет в дверях, дон Хавьер незаметно осмотрелся, отмечая, обращают ли на его персону внимание. Не обнаружив ничего подозрительного, вытащил из кармана мобильный и набрал номер Люка.

– Сильный духом, – сказал Хавьер. – Но он привезет ее. У него просто нет другого выхода. Что теперь?

– Завтра в девять тридцать ты встретишься с Тони, – ответил Люк. – Я задержу Литвина на сутки, поэтому у нее будет достаточно времени, чтобы найти Конрада, а у нас – чтобы подготовиться.

– На сутки? Зачем?

– Так нужно. Если я верну ему Нину слишком быстро, он улетит раньше, чем Тоня догадается обратиться за помощью к моему брату. К тому же у Нины нет паспорта, и официально вывезти ее из страны он не сможет. Это тоже задержит Литвина, но максимум на день. Фальшивые документы ведь можно быстро подготовить. Если же он решит обратиться в консульство, сказав, что просто утерял паспорт дочери, его пребывание в Париже продлится еще на несколько дней. Не знаю, какой вариант выберет Литвин, но в любом случае, как только он соберется покинуть страну, мне об этом сразу же станет известно.

Литвин не сразу вернулся в отель, еще некоторое время бесцельно бродил по бульвару, обдумывая состоявшийся разговор с незнакомкой, которая держалась очень уверенно. Так ведут себя люди, обладающие реальной властью и силой. Они не бросают слов на ветер и обычно выполняют свои обещания. Жесткая, возомнившая себя непогрешимой, эта женщина полностью подавила его волю угрозой избавиться от Нины. Литвин отчетливо ощутил, что его загнали в угол, о чем, не таясь, заявил Сафету, когда вошел в номер.

– Я в полной заднице, – сказал он, бросив пальто на диван, затем выругался так грязно и одновременно витиевато, что Сафет в недоумении покраснел. – Все из-за Полины, – наконец, пояснил он. – Эта сучка впуталась в какую-то неприятность, перешла дорогу кому-то серьезному, и он теперь жаждет мести. Но избавиться от нее планирует чужими руками. Если быть точным, моими.

– Как так?

– Жизнь Полины в обмен на жизнь Нины. Ты что собираешься делать?! – грозно прикрикнул он, заметив, как Сафет потянулся к телефону.

– Хочу позвонить дяде Леве, потом полковнику Зудину.

– Нет. Они слушают нас.

– Кто «они»?

– Думаешь, я знаю?! – взорвался Литвин и с ненавистью посмотрел на свой мобильный, на котором снова высветилось имя Полины. – В восьмой раз звонит, – уже спокойно сказал он.

– Не ответишь?

– Нет.

– Филипп, только не говори, что ты… – Сафет замолчал и отвернулся, скрывая страх и отвращение, заблестевшие в его глазах. – Как такое могло случиться? – пробормотал он. – И кто бы мог подумать, что это Полина, а не ты главная цель? Ловко они к ней подкатили через тебя. Похитили Нину, выманили из Москвы, где у тебя действительно связаны руки. Кто они, черт подери, такие?

– Профи, – уверенно ответил Литвин. – И очень влиятельные люди. Возможно, находятся на виду у всех, поэтому так искусно отметают от себя следы. А Полина им чем-то мешает.

– Филипп, нужно звонить в полицию.

– Ты не видел взгляда той женщины, когда она предупреждала меня о том, что избавится от Нины, если я совершу подобную ошибку. Она не шутила. Поверь, она убьет мою девочку, – прошептал Литвин, схватившись за голову.

– Не следовало тебе связываться с Матуа, – сквозь зубы процедил Сафет. – Она всегда казалась мне ненадежной. Все носятся с ней как с писаной торбой, вытаскивают из неприятностей. Не баба, а катастрофа. От таких следует держаться подальше.

– Закрой рот! – вскричал Литвин и с яростью, на которую способен лишь мужчина, вынужденный делать очевидный и страшный выбор, беззвучно зарыдал, уткнувшись лицом в одну из круглых подушек, лежащих на диване. – Замолчи, – хрипел он. – Ты не понимаешь, что говоришь.