Нина Васина - Дурочка (Ожидание гусеницы)

— Тушку!.. — улыбнулась Аглая. — Смешно.

Операция прошла успешно. Возможность повидаться с Раковым семье обещали уже утром следующего дня. Женщины уехали из больницы, и Аглая, заметив из окна машины знакомые места, попросила:

— Если у нас все хорошо, можно, наконец, сходить в зоопарк?

Смирновская нашла глазами в зеркале глаза домработницы.

— Ты как, в ыходишь на каблуках и в таком платье?

— Сто лет не была в зоопарке, — улыбнулась Туся.

— Не сто, — поправила Аглая. — Всего шесть. За сто лет там даже слоны бы умерли.

В квартиру вернулись поздно вечером. Уставшая Аглая сразу легла спать. Лукреции позвонили, что охранник будет у нее к шести утра. Осмотрит территорию, установит камеры и обговорит линию поведения охраняемых объектов. К двенадцати дня его сменит другой.

— Почему к шести? — удивилась Смирновская, что придется встать в такую рань.

— Извините, этот парень раньше не может — освободится с задания к пяти тридцати. Можем сейчас для спокойствия прислать парочку других, но начальник…

— Нет-нет, все нормально. Пусть работают те двое, которых мне обещал ваш начальник. Без проблем.

Однако, после этих переговоров она слегка забеспокоилась и проверила свой пистолет. Туся предложила выпить. Лукреция согласилась, но только по рюмочке — хотела быстрей устроиться в комнате зятя у компьютера «ковырять» свои мемуары — перечитывать написанное и исправлять. Она в упор не замечала безысходной грусти Таисии, а ее рассеянность и ответы невпопад списала на усталость. В полночь, отметив, что ничего хорошего из ковыряния не получается, Лукреция попыталась лечь и заснуть.

После Ускова она с трудом засыпала в Москве. Шум города, звуки работающего лифта, сигнализация у машин возле подъезда… В половине третьего — Лукреция посмотрела на часы — ей стали слышаться подозрительные звуки. Она встала, обошла квартиру, задержалась у стола отца в кабинете, рассматривая в свете уличного фонаря фотографию в рамке — она с дочкой. Лайке пять лет, ей — тридцать восемь, и это была настоящая, уже с управляемыми желаниями и оттого осознанная молодость: здоровое тело, расчетливый ум, множество планов и неожиданный мешочек с бриллиантами в темном зале кинотеатра после анонимного звонка: «Приходите с дочкой на детский сеанс. Обязательно — с дочкой, ей понравится…». После мультфильмов фотограф в ателье смешил Аглаю писком резинового зайца. Она не хотела улыбаться и на фотографии получилась настороженной — пыталась рассмотреть, кто пищит у фотографа под черной накидкой.

Вот!.. Опять это ощущение, как будто дышат в затылок. Лукреция, стараясь ступать бесшумно, еще раз обходит комнаты. В коридоре она уже почти уверена — кто-то стоит на лестнице за дверью, она физически ощущает угрозу, и в то же время боится признаться самой себе в паранойе. Чтобы прислушиваться, приходится все время сдерживать дыхание, от этого кружится голова. Шорох за дверью. Лукреция прошептала: «…сверла медленно водят в затворы и сейчас оборвут провода…» и решительно направилась посмотреть в глазок. В этот момент она отчетливо услышала звук вставляемого в замок ключа, развернулась и побежала в кухню за пистолетом.

«Если это враг, то в тамбуре будет темно… — твердила она себе. — Дверь откроется, но света не будет».

Фонарь лежал в выдвижном ящике с отвертками и другой ерундой для мелкого ремонта.

Дверь медленно открылась. Света на лестнице не было. Лукреция стала в коридоре, прижавшись спиной к стене. Как только в проеме входной двери образовалась плохо различимая темная фигура, она включила фонарь. И выстрелила через секунду, которой ей хватило, чтобы заметить человека в маске на лице с оружием в левой руке. Правой он в этот момент вытаскивал из нижнего замка ключи. Человек вскрикнул, бросился вперед и, ослепленный лучом фонаря, влепился в чугунную женщину. Вероятно — лбом, потому что удар прозвучал гонгом. Пара секунд тишины и — страшный грохот от падения чугунки вместе с врагом.

— Когда-нибудь это прекратится, наконец! — раздался возмущенный крик из-за двери соседней квартиры. — Вы же дом обрушите!

От соседей снизу пошел металлический лязг по трубам батарей.

В коридор выбежала Туся в ночной рубашке. Лукреция включила свет, ногой отбросила пистолет врага под стойку с обувью и присела возле мужчины в объятиях чугунки. Медленно стащила маску с его головы. Наклонилась рассмотреть рассеченный лоб.

— Семен?.. — прошептала Туся с ужасом. — Что он тут делает?

— Мне тоже очень интересно, что тут делает Бакенщик в лыжной шапке с прорезями для глаз. Может, зашел вернуть ключи? — Лукреция встала и вытащила ключи из замка.

После чего сердито захлопнула дверь. Вдвоем женщины взяли по мужской ноге и попытались вытащить Бакенщика из чугунки. Вышла Аглая, голая, с распущенными волосами и задала уже привычный вопрос:

— Он жив?..

— Уже не важно… — пробормотала Лукреция, дергая на себя ногу.

— Так это ты стреляла в него!.. — наконец, поняла Туся. — Зачем?

— Зачем я стреляла в мужика в маске, который пришел ночью в мою квартиру с пистолетом наготове? — уточнила Лукреция.

— А если ты его убила? — домработницу затрясло.

— Тогда мы так и не узнаем, зачем он пришел убить нас! — раздраженно ответила Лукреция и бросила ногу Бакенщика.

Туся осторожно опустила на пол другую ногу и полезла на четвереньках к голове Семена. Наклонилась близко — лицом к лицу.

— Он дышит… Точно — дышит!

После этих слов Аглая зевнула и ушла досыпать. Бакенщик пошевелился, застонал и неуверенно потрогал окровавленный лоб рукой в кожаной перчатке. Лукреция решительно подхватила Тусю под мышки и оттащила от Бакенщика. Стала над мужчиной, пнула его ногой в бок.

— Сейф — твоих рук дело? Говори, а то пальну в здоровое колено.

— Лучше уж сразу пристрели… — Бакенщик кое-как выбрался из рук чугунки, сел у стены и начал осторожно стаскивать перчатку с левой руки.

Лукреция нервно прошлась по коридору и приказала Тусе:

— Спроси этого гада, где он сейчас работает! Спроси, я могу не сдержаться.

— Где… он работает?.. Зачем тебе? Ну ладно, ладно… Семен, где ты работаешь, скажи нам, пожалуйста, а то я ничего не понимаю.

— Охранник я, сколько можно говорить! Кроме разборок мелких нарушений среди посетителей музея я еще корреспонденцию контролирую при поступлении и разношу по отделам, — тихо сказал Бакенщик. — Анонимные письма без обратного адреса уполномочен вскрывать и просматривать. А также те, в которых что-то прощупывается помимо бумаги. Я заметил письмо Аглаи Смирновской, вскрыл, прочитал и разработал план. Надо же!.. — он, наконец, стащил продырявленную перчатку и с удивлением посмотрел на Лукрецию. — Ты мне руку прострелила. В темноте, после секундной вспышки!.. Браво. Хоть что-то умеешь делать качественно при таком звании. Туся, принеси бинт, — Бакенщик поднял левую руку и обхватил окровавленное запястье правой.