Светлана Алешина - Разгар брачного сезона (сборник)

И, наслаждаясь собственным голосом и манерой речи, а одновременно тем, что его собеседники не нашли что ему ответить, продолжил:

– Так вот, я пригласил вас для того, чтобы вы снялись в моей новой картине. Съемки основного массива должны пройти завтра. Я вам выделю специальное помещение, вы отдохнете, чтобы завтра с новыми силами взяться за работу и послужить искусству.

– А если мы не хотим сниматься? – спросила Лариса.

Мороженый улыбнулся.

– А вас никто и не спрашивает, – жестко сказал он, выждав паузу, и улыбка слетела с его резинового лица. – Я исповедую новую эстетическую концепцию кино. В двух словах могу объяснить ее следующим образом. – Он достал из кармана «Мальборо» и закурил. – Люди, попадающие в экстремальную ситуацию, а вы, надеюсь, не будете отрицать, что ситуация, в которой вы оказались, именно такова… Так вот, эти люди сыграют лучше самых талантливых актеров. Актерам приходится выжимать из себя эмоции, их переживания искусственны. А в вас я верю – вы меня не подведете…

– Я еще раз повторяю – не воображай себя крутым, – сказал Евгений. – Твои псевдоэстетические прибамбасы мне уши жгут.

– Ничего страшного, – миролюбиво заметил Мороженый. – Это только поначалу. А потом втянетесь, и все будет нормально. К сожалению, только времени у нас с вами мало – всего лишь до завтра.

– То есть ты хочешь сказать, что завтра – наш последний день? – с вызовом глядя на него, спросил Евгений.

– Посмотрим, – задумчиво проговорил Мороженый. – Я еще пока не полностью отработал сценарий. Тем более что «обнаженное кино» во многом напоминает хепенинг, то есть импровизацию, где нельзя предсказать полностью финал.

Он нажал кнопку на столе, и через секунду на пороге вырос охранник.

– Проводи гостей в пятый бункер, – бросил он и, снова обращаясь к супругам Котовым, произнес: – Свою вступительную речь я окончил. Возможно, поздно вечером я навещу вас в ваших апартаментах. Спокойной ночи!

Охранник подошел к супругам и молча встал перед ними, расставив ноги. Котовы исподлобья взглянули на него и молча поднялись со стульев.

«Пятый бункер» оказался самым обыкновенным домиком, в котором еще несколько лет назад летом отдыхали любители волжской воды. Правда, на окнах появились решетки, а внутри – калорифер. Этот факт, несмотря на общую безнадежность их с Евгением положения, Ларису обрадовал. По крайней мере не будет холодно.

Скинув верхнюю одежду, они забрались на кровать и прижались друг к другу. Евгений, хоть и был мрачнее тучи, пытался найти успокаивающие слова.

– Возможно, Мурский каким-то образом поймет, что с нами случилась беда, – сказал он.

– Да, но как он узнает, где нас искать? – отвечала Лариса. – Вряд ли он догадается взломать дом и прослушать сообщение на автоответчике, а это ведь единственная ниточка, которая может привести сюда.

Поскольку Евгению нечего было ответить на это, он промолчал. Он обыскал все свои карманы в тщетной надежде обнаружить там хотя бы что-нибудь ценное. Почему-то их не стали обыскивать, видимо, полагая, что никоим образом они связаться с внешним миром не смогут. Однако ничего утешительного в карманах он не нашел.

В невеселых раздумьях супруги провели несколько часов. Лариса почувствовала, что хочет есть. Вдобавок ко всему у нее сильно разболелась голова.

«Кто же на самом деле этот Мороженый?» – сквозь спазмы болевых ощущений в висках напряженно думала она. Она была уверена, что знает его, что совсем недавно она слышала этот голос. Но никак не могла его вспомнить… От нее ускользнула какая-то деталь. Если бы Мороженый появился снова и пообщался с ней некоторое время, она могла бы узнать…

Хоть бы он пришел их «навестить» сегодня вечером, как обещал!

Однако время шло, а в «пятом бункере» никто не появлялся. Устав от пережитого за день и совершенно ошалев от головной боли, Лариса заснула в объятиях мужа…

…Утро началось со стука в дверь. Евгений всю ночь не спал и сейчас пытался прикурить бычок с золотистым ободом – все, что осталось от его пачки «Ротманс».

– Войдите! – по инерции сказал он и спустя мгновение понял, насколько нелепо это прозвучало.

На пороге стоял Мороженый в своей резиновой маске.

– Доброе утро! – веселым голосом сказал он. – Пора на съемочную площадку!

– Я отказываюсь принимать участие во всем этом дерьме, – категорично заявил Евгений. – Если уж так тебе невтерпеж, грохни нас сразу и не выпендривайся! И потом – пожрать бы принес, что ли, чего-нибудь…

– О, это легко исправимо, – спохватился Мороженый. – Сейчас отдам распоряжение. Извините, совсем закрутился…

Через пять минут один из охранников принес несколько бутербродов и две чашки кофе. Лариса подозрительно их обнюхала.

– Не волнуйтесь, они не отравлены, – успокоил их Мороженый. – Иначе я бы сейчас позвал оператора, чтобы он снимал, как вы будете корчиться в конвульсиях.

Евгений одарил режиссера ненавидящим взглядом и яростно откусил один из бутербродов.

После того как завтрак был окончен, Мороженый вынул из кармана два здоровых позолоченных креста и попросил Ларису с Евгением надеть их на себя. Лариса сказала, что свой крест у нее есть, а Евгений заявил, что не будет надевать его из принципа.

Мороженый пожал плечами и кивнул охраннику, стоявшему у входа. Тот позвал еще одного, и они начали связывать руки у Евгения и Ларисы. Те как могли сопротивлялись, Евгений даже пробовал нанести удар по роже одного из них, но тот профессиональным движением перехватил руку и заломил ее назад.

– Лица не портить! – прозвучала команда Мороженого, и верзилы связали Евгения.

После того как руки супругов были связаны, Мороженый надел на них кресты и похлопал по щекам Евгения, ласково сказав ему:

– Зачем было так волноваться? Ведь ничего плохого с тобой не делают.

Ответом ему послужил плевок в лицо. Мороженый рассмеялся.

– Ты забыл, что у меня на лице маска, дорогой мой нувориш!

И, подойдя к зеркалу, он вынул из кармана платок и хладнокровно вытер плевок. Затем скомкал платок и выкинул его в мусорную корзину.

Охранники подтолкнули Котовых к выходу. На улице стояла обычная ноябрьская погода – что-то около нуля. Лариса и Евгений спустя некоторое время съежились от холода. На Ларисе был всего лишь тонкий свитер из ангорки, а Евгений был одет в черный костюм с красным галстуком.

Они вышли на большую площадку, которая когда-то служила теннисным кортом. Три стороны этого прямоугольника были оцеплены людьми в камуфляже. Спереди копошились люди с камерами, еще несколько человек сидели на стульях. Неподалеку на небольшом пригорке было сооружено возвышение, напоминавшее трибуну для почетных гостей во время демонстрации.