Светлана Алешина - Разгар брачного сезона (сборник)

– Не нужна мне твоя жалость! – хрипло выдавила из себя Лариса.

– Ты можешь отсидеться здесь, – продолжал Шумилин, словно не слыша ее. – Потом придумаешь легенду для друзей и знакомых, где ты пропадала, а если будешь совсем умной девочкой, то про тебя и вовсе забудут. Я могу постараться… Мне-то, в общем, все равно. Я снимаю этот фильм и уезжаю за границу. Под другим именем, естественно. Михаил Шумилин умер, этому есть кинематографическое свидетельство. Мне сделают новый паспорт – и, прощай, немытая Россия!

– Как ты подстроил собственную смерть?

– О, это элементарно, Лара! Современная кинотехника позволяет сделать многое. Удивительно! Сейчас приходится изощряться, чтобы люди поверили, что убийства на ленте подлинные, что кровь – это не кетчуп, а человек в момент убийства – не манекен. Словом, компьютер убивает все живое. Я начну с самого начала. Когда ты приехала ко мне в Москву, где, кстати, я бывал довольно редко, в основном время проводил здесь, на съемочной площадке, я был ошарашен. Ведь эти фильмы не предназначались для широкой продажи. Значит, кто-то из тех, кто имел доступ к пленкам, решил заработать налево. Вот почему я так откликнулся на твое предложение выяснить, чьих рук это дело. Когда выяснилось, что это Булкин, и когда ты зашла в подъезд, дабы узнать, куда он направлялся, я позвонил к себе домой, к Сергею Николаевичу, моему помощнику. Ты должна его помнить, ты помешала съемке эпизода, который вошел в мой новый фильм…

– Кстати, как он называется?

– «Праздник Святого Мальтуса». Если ты помнишь, был такой мудрый англичанин, который говорил, что войны полезны человечеству, ибо освобождают планету от перенаселения. В современных условиях это означает, что обществу на пользу различного рода санитарные акции типа тех, что я пропагандирую в своих фильмах. Всю грязь – бомжей, наркоманов, уголовников, проституток и так далее – каленым железом вон из живого мира! В лучший мир, как называете его вы, христиане… Кстати, неплохо вы сыграли сегодня. И слова правильные говорили. Не зря я на вас кресты нацепил. Но, Лара, ваша идеология лицемерна. Сколько людей, которые носят кресты и грешат при этом по-черному! Да и ты, и твой муженек, я думаю, ради денег готовы сделать многое. А я предлагаю совсем другое – совершенно открыто, обнаженно…

– Я не дослушала насчет того, как ты угнал мой «Вольво»… – Ларису начало утомлять шумилинское антихристианское философствование.

– Все очень просто. Подъехал Сергей Николаевич с двумя ребятами, мы быстро справились с Булкиным и на трех машинах отправились сюда. По дороге и «Вольво», и «Опель» бросили.

Мороженый посмотрел на часы и вздохнул.

– Ну, ладно, Лара, мне пора идти. Сейчас будут подъезжать люди для участия в массовке, финальной сцене. Для тебя и твоего мужа тоже приготовлены маленькие, но, увы, немые роли… Вы будете олицетворять парочку Христов, в мужском и женском обличье. Костюмы и другой реквизит получите у охранников. По окончании съемок еще раз поговорим насчет вашего будущего.

Шумилин улыбнулся Ларисе и удалился из домика.

Лариса сидела в оцепенении, наверное, с полчаса. Она не видела, да и не могла видеть из зарешеченного окна домика, как в «Новый Голливуд» одна за одной подъезжали машины, из которых выходили люди. Много людей, женщины и мужчины различного возраста.

Это была массовка.

Им всем раздали разные маски, и в них они все собрались за огромным общим столом, который был установлен в столовой бывшей турбазы.

По сценарию там должен был состояться пир, посвященный учреждению ордена Святого Мальтуса, и произойти главное жертвоприношение.

Когда все приготовления были закончены, на Ларису поверх ее одежды, не развязывая рук, накинули какую-то мешковину. На Евгении, которого она увидела сразу же после того, как вышла из домика, было точно такое же одеяние. Поверх мешковины им на грудь повесили два огромных креста и перед самым входом в столовую засунули в рот кляпы.

Маски за столом были самые разнообразные: зайцы, волки, лисы, шуты, черти, вампиры, особо выделялись маски в виде половых органов и орудий убийства (ножей, пистолетов).

Сам Шумилин-Мороженый в своей излюбленной резиновой маске восседал на троне, который находился на возвышении.

Только два человека из огромной, почти в сотню человек, толпы были без масок. Лариса узнала в них местных провинциальных комиков Дмитрия Капитанова и Михаила Сулькова. Они были одеты в черные строгие костюмы с бабочками.

Как только они с Евгением появились в столовой, на них сразу же были направлены камеры, и конферансье начали вещать.

– Итак, к нам явились гости, господа! Это наши антиподы, идеологические противники! – начал взахлеб говорить Капитанов, подражая голосом напыщенной манере спортивных комментаторов. – На их лицах написана скорбь, господа! Но они – чужие на этом празднике! Посмотрите, как они смиренны в этих хламидах! Посмотрите, как они несчастны! Но они безвредны, они просто наблюдатели…

– Они бессильны помешать наступлению новой эпохи и ничего не могут противопоставить ордену Святого Мальтуса! – подхватил эстафету Сульков. – Да здравствует магистр ордена!

Капитанов и Сульков повернулись к трону, где восседал Мороженый, и отвесили ему поклон. Тот в ответ снисходительно склонил свою резиновую голову.

Вдруг зазвучала музыка. Это был марш «Шпацирен, шпацирен, геноссе официрен». Под звуки бравого марша охранники ввели в зал еще одного бомжа. Когда он вышел на самую середину зала, зазвучала барабанная дробь. Двое других парней внесли в зал металлический крест и установили его недалеко от стены. Бомжа привязали к кресту. Он уже понял, что с ним сейчас будет происходить, и отчаянно замычал. Поскольку рот у него был свободен, Лариса поняла, что он глухонемой.

Из боковой двери показался еще один человек, который нес в руках зажженный факел. Отвесив ритуальный поклон Мороженому, он подошел к бомжу, выждал паузу и медленно поднес факел к волосам распятого.

Волосы вспыхнули, глаза несчастного закатились, он бешено замычал и задергался. Зазвучал олимпийский гимн, все присутствующие встали.

И вдруг откуда-то снаружи раздались странные хлопки и приглушенные крики. Спустя минуту в зал вбежали люди в камуфляже и заорали:

– Шухер! Атас!

Мороженый удивленно повернул голову в их направлении. А еще спустя несколько минут в зал ворвались люди в другой камуфляжной форме, в масках и, наставив на пирующих людей автоматы, приказали:

– Всем лечь на пол! Бросить оружие!

Оператор с камерой заметался. Мороженый отреагировал хладнокровно, крикнув:

– Продолжать снимать!

Однако его никто уже не слушал. В стане масок, сидевших за столом, началась паника. Все, толкая друг друга, бросились на пол, выполняя приказание автоматчиков. Человек, который зажигал огонь у креста, бросил факел на пол и пытался спастись бегством в дальнюю дверь. Благо, пол столовой был цементным, и пожара не случилось.