Светлана Алешина - Разгар брачного сезона (сборник)

Она долго не могла понять, почему в тот момент не упала в обморок. Ведь это было как обухом по голове – перед ней, бывший всего лишь секунду назад Виталием Мороженым, стоял ее одноклассник, Михаил Шумилин. Тот самый, в сердце которого вонзился нож. Он был жив, здоров и даже позволил себе ухмыльнуться при виде остолбеневшей Ларисы.

– Рассортируйте их, пожалуйста, – бросил он двум парням в камуфляже, стоявшим рядом. – Его в шестой, ее в пятый. Мне необходимо с ней поговорить. И без насилия, пожалуйста…

Охранник слегка подтолкнул Ларису в направлении аллеи, которая вела к пятому домику, где они провели с Евгением ночь.

Когда они зашли в домик, первой фразой Шумилин-Мороженый задал тон разговору:

– В мире слишком много зла, дорогая Лара!

– И ты – один из ярчайших его представителей, – ответила Лариса, яростно глядя на него и крутя связанными за спиной руками.

– Ты сама все прекрасно видела. Разве можно назвать этих выродков людьми? По-моему, это просто мясо…

– В таком случае кто ты?

– А я им не являюсь. Я лишь использую мясо в интересах искусства.

– Слушай, ты всегда был таким сумасшедшим или в школе только прикидывался?

– Прикидывался. Если ты заметила, я всегда держался особняком в классе. Я был слишком средним, слишком серым. Но в любом человеке заложено стремление где-то стать первым.

– Ты знаешь, лучше быть серостью, чем таким великим, как ты…

– Это всего лишь частное мнение, – улыбнулся Шумилин.

Ларису вдруг поразило то, что они разговаривают совершенно спокойно. Она после первоначального шока, вызванного демаскировкой Мороженого, успокоилась. Все-таки школьные годы значат многое. Она абсолютно не испытывала никакого страха перед рядом стоящим режиссером, который отправил на тот свет, видимо, не один десяток людей. И все потому, что подсознательно она не представляла себе, чтобы тот, с кем она была знакома с детства, мог причинить зло именно ей.

И вдруг она вспомнила то, что поразило ее в самое сердце.

– Миша… Но твой отец…

– Мой отец? – спокойно переспросил Шумилин. – Он – тоже мясо. Может быть, даже еще более отвратительное, чем то, что ты видела сегодня.

– Но… У меня это не укладывается…

– Сейчас ты спросишь, кто же тогда я, если во мне течет та же кровь? Это сложный вопрос, но я постараюсь ответить. Во-первых, детство мое было абсолютно безрадостное. Отца ты видела на экране, мать наблюдала воочию. Если первый – животное, то вторая – просто глупая гусыня. И ты можешь мне сколько угодно говорить о зове крови и прочей подобной ерунде, вбитой тебе в голову с другими прогнившими догмами. Я объективно оцениваю реальность. И ему, и ей на меня, кстати, всегда было просто наплевать. А после того как мой папаня изнасиловал маленькую девочку, для меня он просто перестал существовать. Все то хорошее, что он делал мне когда-то, померкло и испарилось из моей памяти.

– И ты что же, сам его нашел и…

– Нет, – снова прервал Ларису Шумилин, словно уже заранее зная, о чем она будет его спрашивать. – Его нашел наш селекционер Булкин, – которого потом мы наказали за предательство, – по наводке номинального хозяина нашего так называемого «Нового Голливуда».

Шумилин обвел руками пространство.

– Мой папа умудрился сбежать из зоны. Где он скитался и как оказался в поселке для «новых русских», я не знаю, да мне это и малоинтересно. Но обнаружил его Булкин сидящим на цепи у одного из одуревших от большого количества денег бизнесменов, который держал его заместо собаки. Представляешь?

Лариса промолчала. Она прекрасно видела все это своими глазами, но решила не говорить об этом Шумилину. Она сказала о другом.

– Кстати, у меня есть для тебя информация, которая, возможно, тебя заинтересует. Если ты, конечно, не дошел еще до такого извращения и сам не являешься инициатором этого выходящего за все рамки разумного действия…

– О чем ты? – недоуменно воскликнул Михаил.

– Подожди… Я тебе даю эту информацию, а ты мне говоришь, кто здесь всему этому делу хозяин. Идет?

– Смотря какая информация…

– Насчет того угристого типа, которого я преследовала…

– Что ты можешь сказать насчет него? – Глазки Шумилина-Мороженого заинтересованно заблестели. – Где вы его подцепили?

– Как бы он не подцепил здесь вас всех. Что не удалось Булкину, то, возможно, удастся ему.

– О чем ты говоришь? – Шумилин все больше изумлялся.

– Ты знаешь о том, что он работает на кулинарной ниве и кормит весь наш Ленинский район пирожками с бомжатиной?

– Че-го?! – Шумилин вытаращил на Ларису глаза и судорожно сглотнул слюну. – Че-го?!

– Пойди прочисть уши! – ехидно сказала Лариса. – Мы его застукали в кафе, куда он сдавал фарш из твоих актеришек, которых ты отправил в тираж.

– Ах, с-сукин ты с-сын! – застучал в ярости по стене домика Шумилин. – То-то я гляжу, что он все торчит в своем морге, Обжора, маньяк хренов! Черт, жалко, сценарий уже написан, и фильм этот последний, а то нашлась бы ему достойная роль. В финале картины его преподнесли бы на блюде зажаренным с помидорчиком и лучком и пипл схавал бы его тушу за милую душу!

Шумилин сам не ожидал, что у него получится так в рифму, и мерзко захихикал.

– Это плагиат, Миша! – снова съехидничала Лариса. – Это уже было у Гринуэя. Или ты не смотришь фильмы других, нормальных режиссеров?

Шумилин промолчал. Потом вдруг просветлел, нервно рассмеялся и заметил:

– Впрочем, это не имеет значения. Хотя… А как ты узнала? – Он вдруг опять помрачнел.

– Что, боишься? Я тебя могу успокоить – в кафе никто об этом не догадывается… А догадалась об этом я сама. Слишком уж он отвратительно выглядел у тебя в прошлой финальной сцене… Но ты не отвлекайся от темы. Итак, имя хозяина?

– Да пожалуйста, – скривился Шумилин. – Это нефтяной магнат Мудров. Он в поселке для «новых русских» частый гость… Он-то и будет отвечать, кстати, за все те безобразия, которые здесь творились. Он лишь номинальный хозяин, и здесь, и в своей компании. А про настоящего я тебе все равно не скажу.

– Почему? Нам ведь все равно отсюда живыми не выбраться…

– Не факт, – покачал головой Шумилин. – Но об этом потом. Ты хотела узнать про отца? Пожалуйста… Когда Булкин его привез, я был шокирован двумя вещами. Во-первых, что я узнал в нем своего отца. Он меня при этом не узнал, потому что перед актерами я в основном появляюсь в маске. Во-вторых, тем, как он себя вел, как у него текли слюни, когда привозили проституток, как он при всех занимался онанизмом. Словом, тьфу три раза! Передо мной предстало животное, которое просто грех было не использовать… И я приговорил его, дав ему одну из главных ролей в «Мясе». Он, собственно, и воплотил это название. Но мне было жалко его – актер от бога! – Шумилин картинно вздохнул. – Вернее, таковым его сделали водка и зона… А как мне было жалко расставаться с собственным именем! Но сделанного не воротишь… Кстати, тебя мы могли ликвидировать легко, так же как этого жадюгу Булкина, из-за которого, собственно, вся каша заварилась. Но я тебя пожалел. Не стал говорить о тебе никому. Может быть, пожалею и сейчас.