Кирилл Казанцев - Наследство убитого мужа

Насильник в обличии полицейского уже справился с моими джинсами, отчасти их стащил, порвал вполне приличные трусики из прошлогодней коллекции «Anabel Arto» (специально приобретенные, чтобы пощеголять перед Вадиком, но он, скотина, их даже не заметил) – и теперь принимался за молнию на собственных штанах. Вайману было неудобно, но он справлялся. А я извивалась из последних сил. Не сказать, что я совсем ничего не нашла, – это было что-то большое, железное, оказавшееся ружьем, брошенным Вайманом. Дотянувшись до кончика ствола, я никак не могла подтянуть его к себе, да и как справиться с этим ружьем одной рукой? Я выгнулась и дотянулась до чего-то еще, тоже из металла. Наручники – то, чем нужно приковать меня после акта страстной любви! Две разомкнутые стальные дуги и тонкая цепочка между ними! Насильник, шумно отдуваясь, уже раздвигал мои ноги, а я обхватила дугу, при достатке воображения способную сойти за кастет. Мало, этой штукой его не одолеть. В моих руках отнюдь не геркулесова сила. Я быстро перебирала пальцами цепочку, подтянула к себе вторую дугу, сложила их вместе, сжала в кулачок… И когда он набрал полные легкие воздуха, чтобы добиться наконец моей «благосклонности», треснула его по виску самодельным кастетом!

Он мотнул головой и шумно выпустил воздух – словно шарик воздушный лопнул!

– Ты что творишь, сука? – с налившимися кровью глазами выкрикнул Вайман, но сознание терять даже не думал!

Я ударила еще раз – в полном отчаянии. Еще раз, еще. Он наконец отпустил меня, отпрянул, чтобы врезать кулаком по носу. Расстояние между нами выросло, и я ударила прямой наводкой – в переносицу! Удар получился на славу! Глаза полицейского сбились в кучку, из рассеченной кожи хлынула кровь. Я замолотила что есть мочи – по носу, по лбу, по глазам! Он пытался перехватить мою руку, кровь заливала глаза – и перехватил, паршивец! Но я напряглась, повела бедром – и сбросила его с себя! Он взревел, как раненый бизон, начал подниматься, утирая рукавом кровь, а я уже взлетела и, отшвырнув браслеты, бросилась бежать к навесу с дровами, запрыгнула на дощатый помост, обернулась. Господи, этот кровавый ужас мчался за мной, простирая раскоряченные длани! Мама дорогая, дело попахивало уже не просто изнасилованием, а полноценным убийством! Я пятилась от него, обливалась слезами, завороженная этой яростью. А он увидел, что я не бегу, восторженно взревел, запрыгнул на настил. Тут я, метнувшись к поленнице с дровами, просто смела верхний слой ему под ноги! Попятилась дальше, а он влетел в дрова, поскользнулся, исполнил танец и рухнул ничком, треснувшись лбом о чурку с острой гранью. Но все равно продолжал копошиться, двигая разъезжавшимися ногами – живучий оказался, гад. А я уже метнулась на другую сторону поленницы, поднатужилась, стала сталкивать слой за слоем. Хотелось верить, что они падают именно туда, куда надо. Сдавленные хрипы подсказывали, что я не ошиблась. Я схватила сучковатую чурку, обняла ее покрепче и побежала обратно. От беготни по сектору окружности уже кружилась голова. Под грудой дров рычал, обливаясь кровью, старший лейтенант полиции. Теперь я, кажется, понимала смысл расхожего понятия – «в дрова». Он был уже не боец, но пока еще в сознании. А моей ярости в этот час хватило бы на десятерых! Я свалилась перед ним на колени – как раз в тот момент, когда он, возрождаясь как птица Феникс из пепла, расшвырял сосновые и березовые чурки, приподнялся на руках, подтянул колено, поводил вокруг себя мутными глазами и оскалился. Я треснула его по лбу острой гранью чурки.

Он икнул и хлопнулся носом в поленницу.

Я тупо смотрела на него, постепенно возвращаясь к жизни, и не могла поверить, что собственными руками завалила целого офицера полиции! В округе было безлюдно. Далеко в лесу трещали выстрелы, доносились отдаленные крики. Что-то надоумило меня вытянуть руку и забраться в боковой карман штормовки Ваймана. В кармане что-то было. Два предмета – оба металлические, хотя и разных конфигураций. Я осторожно вынула их. Один предмет был окрашен в грязно-зеленый цвет, имел овальную обтекаемую форму и отверстие на конце, закрытое пластмассовой пробкой. У второго предмета не было ничего общего с первым. Стержень с резьбой посередине, приделанный к нему рычажок и болтающееся колечко, похожее на примитивную сережку. Я ничего не понимала в устройстве наступательных гранат, но смутное чувство подсказывало, что эти две штуки просто созданы друг для друга. И отверстие, заткнутое пробкой, совпадало по диаметру с резьбой на стержне. Судя по всему, крупный самец, которого я завалила, израсходовал не все свои гранаты. Обозрев окрестности, я извлекла из внутреннего кармана целлофановый пакет (всегда ношу на всякий случай), сунула в него приобретения и спрятала подальше. Дорога на север была свободна. Маячил реальный шанс выбраться из заповедника – пока пьяные менты разбираются со своими жертвами. Ваймана я отключила надолго, он не шевелился. Я выскользнула из-под навеса, повертелась на месте. Бежать за ружьем, оставшимся на месте первого «спарринга»? Лишний громоздкий груз, к тому же я все равно не умела стрелять и припустила по тропе…

И вдруг в приземистой избушке прямо по курсу хлопнула дверь, и на крыльцо вывалились двое в серой полицейской форме!

Я встала как вкопанная – вот уж чего не ожидала… Это были те двое, что прибыли в грузовике. Транспорт остался на дороге, а в избиении и стрельбе они не участвовали. Я не помнила, как они уходили в избушку! Еще одна немая сцена. До крыльца оставалось метров семьдесят. Они заметили меня посреди тропы и тоже удивились. Переглянулись и стали усердно чесать вихрастые затылки. Возможно, они не были в курсе ВСЕХ событий, происходящих в заповеднике, но одинокая всклокоченная женщина посреди тропы, охваченная столбовой болезнью, показалась им странной. Они внимательно огляделись по сторонам – выявить неподвижное тело под навесом было несложно – и забеспокоились. На поясе у каждого висело по кобуре, но тянуться к оружию они не спешили…

Я выбралась из ступора и попятилась. Полицейские тоже вышли из «затруднительного» положения и спрыгнули с крыльца. Проскочить по тропе я уже не успевала – они бы перекрыли дорогу. Оставалось бежать на юг – к лесу, напичканному полицейскими и их жертвами!

Я мчалась как горная коза! Просвистела мимо навеса с телом «приболевшего» Ваймана, мимо ружья, от которого все равно не было толку. Я даже не знала, каким концом оно стреляет! Я затравленно металась по пустырю. Куда бежать? Слева отвесные скалы, справа бесновалась река, лес на юге напичкан сюрпризами… А двое в форме грузно топали, расстегивая свои вместилища для пистолетов. Один из них звонил по телефону. Будь что будет! Бросилась я к обрыву… и отшатнулась. Река неслась по камням далеко внизу, прыгать с такой высоты – красивейшее из самоубийств. Давясь слезами, я помчалась дальше – по кромке пропасти, к лесу, в котором меня определенно не ждало ничего хорошего. Я продолжала озираться. Погоня отстала, «копы» выдохлись. Один держался за свои колени, другой хрипел в трубку. Ну все, сообразила я, в лесу уже готовится комитет по встрече. Или не успеют? Это все-таки лес, а у меня уже наработан небольшой опыт «лесной жизни»…