Кирилл Казанцев - Наследство убитого мужа

Что-то подсказывало, что на работу в понедельник я не выйду. В этом не было ничего страшного – с моей-то работой… Такое ощущение, что мы три раза за эту ночь объехали наш безбожно растянутый мегаполис, трижды форсировали водную преграду – одну из великих сибирских рек с названием кратким, как популярный матерок. Бесконечные потоки машин формировали глухие пробки на въездах в город, когда мы съехали с шоссе и покатили к синеющему вдали сосняку. Мелькали коттеджные поселки, красивые озера, окольцованные мохнатыми шапками камышей. Местечко, где мы высадились, находилось в стороне от людских глаз. До ближайшего поселка для «особо успешных» здесь было метров шестьсот через косогор. Окрестности живописного озера окружал строевой сосняк. В этой местности находился лишь один участок – обнесенный забором и густыми шеренгами акаций. Двухэтажный бревенчатый дом не походил на роскошную виллу, но для «среднего класса», к которому я себя с оговорками причисляла, был вполне приемлем. «Что это?» – спросила я, едва ворочая языком на плече у спящего Антона.

– Назовем это бунгало, – приукрасила Шура, язык которой тоже едва ворочался, – Дом принадлежал досадно погибшему в автокатастрофе мужу одной моей зашифрованной подруги. Со мной этот дом не свяжут, и вас здесь искать не будут, если сами, конечно, не нарветесь. Никаких звонков отсюда, а то вас быстро вычислят. Телефон мента припрячь подальше, видеозапись перенесешь на компьютер. Я привезу вам телефон с безопасной симкой, по нему и звоните в любую точку земного шара. Поживете здесь пока – будем считать, что вы родственники моей зашифрованной подруги. Я ее предупрежу. Ключ под стрехой. Поздравляю, Евгения Витальевна, теперь ты в розыске. И я, блин, попутно с тобой…

Шура не преувеличивала – имелось немало очевидцев, разглядевших ее физиономию в больнице, включая «павших» ментов. Но масштаб ею содеянного не шел ни в какое сравнение с масштабом содеянного нами. Весь день она провела в «бунгало», в котором имелась неплохая обстановка, электричество и даже сравнительно теплая вода, для подогрева которой использовался громыхающий электрический агрегат. Антон неважно себя чувствовал – весь день пролежал в полузабытьи, кусая губы и требуя воды. Я сидела рядом с ним – в просторной спальне второго этажа с видом на сосны и кусочек озера. Рана не гноилась – хотелось верить, что рецидива не будет и все неприятное осталось позади. Под вечер он уснул, а мы с Шурой обнаружили в баре бутылку «состарившейся» водки, засохшие хлебцы из ржаной муки и от души наклюкались.

– Ну вот, напились, – констатировала Шура. – Приятно друг на дружку посмотреть.

Я пыталась втолковать своей подруге, что она в опасности, но Шура не желала ничего слушать – с ее-то, блин, связями!

– Половину из них я уже подключила, не волнуйся, – выговаривала она пьяным голосом. – Все будет чики-чики, не переживай. Мы это дело просто так не оставим, мы доведем его – либо до победного конца, либо до полного абсурда!

Подруга укатила рано утром, снабдив меня всеми, по ее мнению, необходимыми инструкциями. «Не попадусь, не бойся», – успокоила она. Мы лежали с Антоном в обнимку на кровати, он был в сознании, уже шутил, но шевелился неохотно. Я психовала за Шуру, но через несколько часов, к вящему изумлению, она вернулась. Заставила выгрузить пакеты с продуктами из багажника, сунула мне примитивный телефон с «безопасной» симкой, а сама провела в дом молчаливого пожилого субъекта, которого я видела впервые.

– Добрый доктор, – сделав страшные глаза, прошептала Шура, – не бойся, не сдаст. Он мой дальний, но горячо любимый родственник.

По завершении осмотра пришлось отпаивать «доброго человека» чаем. «Все в порядке с вашим безнадежно больным, – поведал пожилой специалист, когда-то трудившийся главным терапевтом областной больницы, – жизненно важные органы задеты в меру. Рана зарастет. Лекарства я оставил. Каждый день – перевязка. И витамины, витамины, витамины…

За визитом доброго дядечки действительно не последовало визита спецназа. Оставалось лишь догадываться, что происходит в мире и какие действия предпринимает Эльвира (и кто-то там еще, включая зловещего чиновника Щегловитова). Шура постоянно отсутствовала, крутила какие-то дела. Через пару дней Антон окреп. Однажды посмотрел на меня с какой-то вкрадчивой многозначительностью и сказал севшим голосом:

– Мы уже несколько дней с тобой, Женечка, ожидаем продолжения неприятностей. Боюсь, как бы нам в ожидании страшного не пропустить что-нибудь хорошее…

Всю ночь мы не размыкали объятий, наслаждались близостью, а проснулись лишь к обеду от скоростной долбежки в дверь и испуганных воплей Шуры: «Вы что тут, вымерли?! Ба, Женечка, мы открыли в себе женщину? Дверь открывай, любвеобильная моя! Именем королевы, я требую!»

Чувство самосохранения моей подруге пока не изменяло. В собственной квартире она не появлялась, жила у дружка-адвоката, имеющего выход на полицию, от него и черпала информацию. Сведения о событиях в Громовском заповеднике полицейские структуры засекретили наглухо. В прессу ничего не просочилось. Но имелась информация, что поиски сбежавших преступников все же ведутся, причем участвуют в них исключительно сотрудники Центрального управления РОВД – то есть все «свои». Отсюда напрашивался вывод: сор из избы Эльвира не выносит, боится подключать смежные структуры. Моя квартира на заметке, обитель Шуры – видимо, тоже, хотя в поисках некой гражданки Казначеевой органы не усердствуют – не та фигура. Отсюда следовал утешительный вывод: сбитые на дороге полицейские не видели, кто их сбивал, не слышали бархатный голос злоумышленницы и не знают марку машины. Мы уже почти неделю сидели в «бунгало», и становилось как-то скучно. Впрочем, вскоре нарисовалась Шура и с загадочным видом объявила: назревает событие, выездное мероприятие. Вероятность засады имеется, но настолько незначительная, что ею можно пренебречь. Встреча через два часа. На встречу в обусловленном месте прибудет корреспондент «Независимого городского сайта» – информагентства, которое давно костью в горле у чиновников, а особенно у того, который уже много лет в дневное время подрабатывает мэром.

– Чушь, не пойдут они на такое, – фыркнул Антон, – их же разгонят к чертовой матери. Забыли, в какое время мы живем?

Стечение обстоятельств, объяснила Шура. Директора агентства господина Авдеева скоро уволят – он это остро чувствует и спешит напакостить властям. У господина Авдеева крупные терки с полицией, поэтому насолить ментам он хочет в первую очередь. Причем так насолить, чтобы запомнили надолго, – и заодно разворошить мутное болото, называемое «городской общественностью». Материал ему нужен по возможности правдивый, и чтобы замараны в неблаговидных делах были не только пешки. А тут такая прекрасная расстановка сил: продажная распущенная полиция прикрывает охреневшего от безнаказанности чиновника Щегловитова, которому, собственно, давно пора за решетку! «Запасной аэродром» у господина Авдеева имеется, за свою жизнь он не боится. Все знают, что шурин у него возглавляет следственный отдел в Следственном комитете и очень любит свою младшую сестренку – то бишь супругу господина Авдеева. Интервью прошло в доброжелательной, хотя и немного нервной обстановке. Встречаться в «бунгало» было неразумным – об этом убежище не знал никто. Шура прибыла на невзрачной «Королле», и минут сорок мы тряслись по пересеченной сельской местности. Встреча происходила на парковке гипермаркета. Корреспондент новостного портала оказался вдумчивым человеком средних лет. Он слушал нас, почти не перебивая. Лишь иногда его лицо озарялось предчувствием сенсации.