Виолетта Горлова - Как пальцы в воде

Старлингтон не спешил покидать теплую постель и красивого любовника и совсем не потому, что вновь ощутил желание. Он просто млел от вида действительно красивого лица и великолепно сложенного тела спящего Джеймса, хотя Старлингтон испытывал такое же наслаждения и от созерцания совершенных женских форм. Поразительным являлся тот факт, что возраст наблюдаемого объекта никогда не играл для него важной роли. Дэвид счастливо улыбнулся. А почему бы, собственно говоря, ему не радоваться жизни? Он богатый, талантливый и успешный. Когда-то только два обстоятельства не давало мужчине быть по-настоящему счастливым. Он не понимал себя… нет, понимал, но его сознание стремилось к гармонии между Я примитивным и Я идеальным, и вот этого созвучия – совершенной симфонии духовного комфорта – молодой человек не мог добиться.

Дэвид довольно-таки рано осознал, что физическая сторона любви для него возможна только с мужчиной, не обязательно женственным, но обязательно красивым. Это открытие, безусловно, поначалу шокировало юношу, вернее, ту часть сознания, которое отвечает за морально-нравственный аспект его личности. И он стал бороться… Иногда его идеальное Я побеждало, но этот успех достигался с таким трудом, что в итоге молодой человек не получал никакой радости, несмотря на торжество физиологии. Со временем такие пирровы победы перестали устраивать мужчину, и он перестал себя ломать, примирившись со своей участью, тем более что его способности и упорство наконец-то стали приносить высокие результаты в карьерном росте. Но время от времени эта, казалось бы, зарубцевавшаяся рана души начинала воспаляться, саднить и гноиться. И Дэвид стал бояться распространения этого «некроза» на остальные стороны его жизни; и действительно, потерь не удалось избежать: творческий застой доставил ему немало беспокойств. «Можно ли безболезненно ампутировать душу?» – с тоской думал он тогда. Но со временем его стало радовать уже то, что свою гомосексуальность мужчина стал воспринимал как меньшее Зло, с которым он в конце концов нашел общий язык, убедив себя, что это – данность, небольшая слабость, свойство натуры, которая нуждается в хорошей подпитке, чтобы затем найти достойное выражение в его жизни и особенно – в творчестве. Этой щедрой «подпиткой» для него стал Джеймс Локхарт; и Зло окончательно трансформировалось в любовь. А разве такое солнечное чувство может исходить от дьявола? Не будучи религиозным, Старлингтон решительно и бесповоротно выжег в своем сознании любые душевные стенания, тем более что существовало Настоящее Зло, с которым – он знал – никогда не сможет примириться и, по-видимому, в самом скором времени решится на его искоренение, возможно, даже после своего отпуска. Этот тяжкий и жестокий крест прочно обосновался в его теле, и сознание мужчины омрачалось одной постыдной тайной. Мистер Старлингтон – тонкий и трепетный эстет, рафинированный аристократ (!) был «одарен» мужицкой внешностью. Страдания этого ценителя совершенных форм и гармонии цвета были жестокими и безутешными. В юном возрасте он иногда даже подумывал о самоубийстве. Оголтелая ненависть к своему телу отлично у него уживалась со страстной любовью к еде, особенно к ее десертной составляющей. Отлично понимая, что недостатки своей внешности можно в какой-то степени сгладить, Дэвид стал яростным сторонником здорового образа жизни. И ему удавалось время от времени удерживать в узде свое обжорство, но иногда происходили срывы, и тогда все его усилия, ранее направленные на «удержание оков», с удвоенной силой обрушивались на бесконтрольное и безграничное поедание не только запрещенных десертов, но и всей остальной, в том числе вредной еды. Тяжелая степень булимии может оказаться не менее опасным заболеванием, чем многие другие недуги. Разрушение психики наряду с губительными воздействиями на все остальные органы человеческого тела… что может быть хуже? Джеймс видел страдания своего партнера. Понимал, но он не хотел разделять депрессию Дэвида, считая, что такое состояние любовника – это падение в бездну, из которой выбраться трудно. А зачем падать? Жизнь прекрасна.

После жарких споров и дискуссий они пришли к решению взять паузу: отдохнуть, расслабиться, встряхнуться… ну и все остальное, что под этим подразумевают успешные, здоровые и состоятельные мужчины, и уж после такого броска «во все тяжкие», заняться принципиально новой работой над собой. Во-первых, обратиться к профессионалам. А после этого будет проще сделать и «во-вторых», которое заключалось в кардинальном решении: лечь под нож хирурга для пластической операции на лице. Джеймс поначалу был против таких крайностей в силу сугубо эгоистичных доводов своего рассудка, о которых он решил не распространяться. Но затем, наблюдая несокрушимую твердость такой установки Дэвида, он согласился, понимая бессмысленность дальнейшего спора на эту тему. Наступила идиллия, сдобренная приятными удовольствиями и отличным настроением. Смерть Лоры Кэмпион несколько омрачила их неспешное праздничное бытие, но присущий им цинизм не позволил испортить их уютный, тихий «триумф жизни».

Отпуск длился почти неделю, но Дэвиду пока еще не надоело это сибаритство. Побочные эффекты такого кайфа уже можно было наблюдать воочию. Если его фигуру еще можно было подать в смотрибельном формате, то с лицом все обстояло сложнее. Джеймс, конечно, способный визажист, но Дэвид боялся, что таланта любовника может быть недостаточно для того, чтобы «облагородить» оплывшую физиономию Старлингтона. Ладно, думал он, совместно с Джеймсом они что-нибудь придумают. Чуть приободрившись, Дэвид вновь посмотрел на спящего друга: темные длинные ресницы – бархатное обрамление темно-синих, как грозовое небо, красивых глаз; тонкий профиль, чувственный изгиб полных капризных губ, роскошная грива золотисто-русых волос и шелковистая кожа – миндаль с молоком, слишком нежная для взрослого, двадцатисемилетнего, мужчины, любителя вкусить всех мыслимых и немыслимых запретных плодов. Безупречный торс, широкие плечи, длинные ноги, пропорциональная фигура. Джеймс – профессиональный танцор, но достичь заметных успехов на этом поприще ему помешали лень, отсутствие упорства и честолюбия; Локхарт относится к категории людей, предпочитающих отдых работе. Дэвид не обольщался на его счет, сознавая, что Джеймс не пылает к нему страстной любовью. Но он знал также и то, что его любовник вряд ли вообще способен на сильные чувства. Что ж, в жизни, очевидно, не возможен идеальный расклад, поэтому надо выбирать самый приемлемый из предоставляемых судьбой вариантов. И он, Дэвид, судя по всему, смог найти для себя вполне оптимальный удел.