Жорж Сименон - Он приехал в день поминовения

- Немножко! - усмехнулся Жан Плантель.- Ну, идем. Машину брать не стоит.

Этот день оставил у Жиля меньше воспоминаний, чем предыдущий, но одно из них оказалось все же довольно ярким.

Они с Жаном Плантелем зашли в узкий магазанчик на маленькой площади, называвшейся площадью Ла Кай. Справа была часовая мастерская, прямо напротив - аптека, закрытая, как и накануне.

Магазинчик был бельевой, но торговали в нем и английским конфекционом.

Жан Плантель с привычной непринужденностью выбирал вещи. Когда выяснилось, что черного пальто тут не найти, он заявил:

- Вам нет нужды соблюдать полный траур - в городе ведь не знают о вашей утрате. Этот темно-серый реглан вам, пожалуй, подойдет. А теперь примерьте шляпу.

Жиль чувствовал, что выглядит смешным. В это утро он был очень бледен. Веки у него покраснели. Насморк все еще не прошел, и нос блестел.

Он видел себя в синеватом зеркале трюмо: длинная тощая фигура с беспомощно повисшими руками, придавленная тяжелым регланом, как свеча гасильником.

В этот момент он поднял глаза и на втором этаже дома напротив заметил двух хохочущих девушек. Они стояли у окна, на стеклах которого было написано: "Пюблекс".

Жиль окаменел: одна из девиц, потешавшихся над ним, была незнакомка с причала.

- Не найдется ли у вас светло-серых брюк, пока мы не сшили ему приличный костюм? И еще нам нужна дюжина сорочек, пижамы, перчатки, галстуки.

- Сейчас я все вам покажу, месье Плантель.

В примерочной, находившейся в глубине магазина, Жиля переодели с головы до ног. Он не сопротивлялся и с унылым безразличием позволил распоряжаться собой.

Но он не забудет! Он ничего не забудет! Жан Плантель, изумленный его покорностью, решил про себя: "Да он просто кроткий дурачок!"

Тетушка Элуа почла долгом устроить в честь племянника торжественный прием. Жиль прошел через магазин, где очень приятно пахло, особенно смолой. Поднимаясь по винтовой лестнице, на которой была развешана разная корабельная снасть, он услышал озабоченный девичий голос:

- Живей, Луиза! Он уже здесь. Тетка не переставая улыбалась во весь свой зубастый рот и называла его "мой маленький Жиль".

- Сейчас вы увидите ваших кузин. Боже, как досадно, что Боб в Париже! Я уверена, вы с ним...

Здесь было поскромней, чем в домах, где Жиля принимали накануне: обстановка более буржуазная, цвета более темные и приглушенные.

Кузины Жиля разоделись по-праздничному. Та, что косит,- в голубое, другая - в сочно-розовое. В гостиной стоял рояль.

- Благодарю, тетя. Я не буду пить.

- Да не огорчайтесь вы так из-за вчерашнего. После всего, что вам пришлось перенести, вполне естественно...

Омара он есть не стал. На вопросы отвечал вежливо, но без единого лишнего слова.

Зато в свой черед задал неожиданный для всех вопрос:

- Когда я увижу тетю Колетту?

- Надеюсь, вы вообще не увидитесь с этой женщиной! - взорвалась Жерардина Элуа. - Я хочу сказать, что вам не придется с ней общаться. Довольно того, что это дурацкое завещание вынуждает вас жить с ней под одной крышей, и...

- Она одного возраста с дядей?

-- На двадцать лет моложе. Он женился на ней, когда она служила билетершей в кино "Олимпия". Не правда ли, Жан, эта особа не заслуживает, чтобы...

Как бы то ни было, возвратившись на улицу Реомюра, Жан Плантель переменил мнение о Жиле и объявил отцу:

- Будем держать ухо востро. Этот парень себе на уме. Я знаю, что говорю, - весь день к нему присматривался.

Собрание состоялось на следующий день, в десять часов утра, в конторе мэтра Эрвино.

Председательствовал, несмотря на подагру, сам нотариус; ему помогал клерк, от которого дурно пахло. Присутствовал и Рауль Бабен с золотой часовой цепочкой через все брюхо и неизменной сигарой в зубах.

Жерардина Элуа в парадной сбруе держалась подчеркнуто скромно, тогда как Плантель всем своим видом показывал, что взял Жиля под свое покровительство.

Был там еще высокий дряблый субъект со слезящимися глазками, которого все именовали "господин министр": когда-то он действительно несколько дней занимал этот пост и поныне сохранял за собой сенаторское кресло. Фамилия его была Пену-Рато.

- Итак, господа, я приступаю к официальному вскрытию завещания.

Уж не для того ли Эрвино читает так быстро и невнятно, так подчеркивает одни слоги и глотает другие, чтобы Жиль почти ничего не понял во всей этой юридической галиматье?

- Итак, резюмирую. Жиль Мовуазен наследует все движимое и недвижимое имущество покойного Октава Мовуазена при условии, что поселится в особняке на набережной Урсулинок и не будет препятствовать проживанию там вдовы Мовуазен. Покуда последняя проживает в особняке, но лишь при соблюдении этого категорического условия, я, как душеприказчик покойного, обязан ежегодно выплачивать ей на содержание пенсию в двенадцать тысяч франков, обеспеченную за ней Жилем Мовуазеном... До достижения им законного срока совершеннолетия опекуном над ним назначается месье Плантель, вторым опекуном - его тетка мадам Элуа... Остальные пункты завещания имеют второстепенное значение и явятся предметом...

Контора нотариуса была плохо освещена: она помещалась в первом этаже особняка на улице Гаргулло, и в окна пришлось вставить толстые зеленые витражи.

- Теперь, в присутствии всех вас - вот почему я осмелился, господин министр, пригласить и вас к себе в контору, - я обязан вручить месье Жилю Мовуазену запечатанный пакет, который он должен вскрыть в вашем же, повторяю, присутствии. Вот этот пакет.

Эрвино вынул из письменного стола конверт, запечатанный красным сургучом.

- В этом пакете содержится ключ от личного сейфа Октава Мовуазена, установленного им у себя в спальне. Указания на этот счет даны точные, хотя и несколько странные. Комбинация букв, открывающая сейф, мне не известна и нигде не записана. Однако воля покойного выражена совершенно категорически: сейф ни в коем случае не может быть взломан. Остается лишь добавить, что месье Жиль Мовуазен получит право открыть сейф лишь после того, как тем или иным путем узнает шифр.

Обращаю, наконец, внимание присутствующих на то, что дубликат этого ключа хранится в одном из сейфов Французского банка. Сейчас я попрошу всех подписать кое-какие бумаги, а во второй половине дня займусь формальностями, которые...

Когда Жиль выбрался на улицу Гаргулло - магазины в этот день уже торговали, и на ней было людно,- в кармане у него лежал маленький плоский ключ, которым, судя по тому, что он услышал, ему никогда не придется воспользоваться.

- Надеюсь, господин министр, что вы, равно как и наш друг Жерардина, не откажетесь позавтракать с нами.

Завтрак сильно смахивал на поминки. Бабен извинился и ушел. Министр с дряблым животиком говорил мало, глаза у него слезились.