Жорж Сименон - В подвалах отеля Мажестик

Люди, обедавшие вокруг, конечно, и не подозревали, к чему приведет этот разговор. Мегрэ говорил шутливым, непринужденным тоном и с аппетитом принялся за свой бифштекс, Люка сидел, уткнувши нос в тарелку, а Рамюэль, казалось, был очень занят своими макаронами.

- Кстати, я совсем не думал, что мы встретимся на бульваре Монпарнас, я полагал, что вы уже сидите в вагоне скорого поезда и катите в Брюссель...

Рамюэль и бровью не повел, только пожелтел еще больше и судорожно сжал вилку. Зато его спутница воскликнула:

- Что? Что такое? Ты собрался ехать в Брюссель и не сказал мне ни слова?.. Что это значит, Жан?.. Опять какая-нибудь женщина, а?

Но Мегрэ благодушно сказал:

- Могу вас заверить, мадам, что женщины тут ни при чем, успокойтесь!.. Но ваш муж... Я хочу сказать, ваш друг...

- Нет, именно муж... Не знаю, что он вам наговорил по этому поводу, но мы женаты по всем правилам... Пожалуйста, вот вам доказательство...

Она с лихорадочной торопливостью порылась в сумочке и вытащила оттуда пожелтевшую бумагу, сложенную в десять раз и уже протершуюся на сгибах.

- Смотрите, вот наше брачное свидетельство... Свидетельство было написано по-испански и пестрело гербовыми марками и печатями республики Эквадор.

- Отвечай, Жан, зачем тебе понадобилось ехать в Брюссель?

- Да я вовсе не имел такого намерения...

- Ну что вы, господин Рамюэль!.. Вы уж извините меня, я совсем не хотел вызвать семейную сцену... Но когда я узнал, что вы взяли из банка почти все свои деньги, потребовав на сумму в двести восемьдесят тысяч франков чек на брюссельский банк...

И Мегрэ поспешил набить рот хрустящими ломтиками жареной картошки, так как с трудом удерживался от улыбки. Он чувствовал, что под столом кто-то толкает его ногой: таким способом Рамюзль умолял его молчать.

Но было уже поздно. Позабыв о своей лангусте, позабыв, что вокруг обедают десятки посетителей, Мари Делижар, или Мари Рамюэль, если верить свидетельству, вдруг вскипела:

- Вы сказали-двести восемьдесят тысяч франков?.. Так, значит, у него было в банке двести восемьдесят тысяч франков, а он отказывал мне в самом необходимом...

Мегрэ поглядел на лангусту и на бутылочку рислинга за двадцать пять франков.

- Отвечай, Жан... Правда это?

- Я совершенно не понимаю, что господин комиссар хочет сказать...

- У тебя есть счет в банке?

- Я утверждаю, что нет у меня никакого счета в банке, и если б у меня оказалось двести восемьдесят тысяч франков...

- Что вы скажете на это, господин комиссар?

- Крайне сожалею, мадам, что так расстроил вас. Я воображал, что вы в курсе дела, поскольку ваш муж ничего от вас не скрывает...

- Теперь я понимаю!

- Что вы понимаете?

- Его поведение за последнее время... Он был слишком кроток... И уж так старался мне угодить!.. Но я чувствовала, что это неестественно. В общем, он подготовлял свой фокус!

Соседи оборачивались, улыбались, ведь эти слова разносились чуть не по всему залу.

- Мари!..- взывал Рамюэль.

- Так ты, значит, мне во всем отказывал, а сам потихоньку копил денежки и готовился удрать... Улепетнул бы, и тогда ищи-свищи ветра в поле!.. А меня бросил бы одну в квартире, за которую, может быть, и не заплачено... Ну нет, шалишь, миленький!.. Два раза ты уже пытался бросить меня, но ведь тебе прекрасно известно, что твой трюк не удался... Вы уверены, господин комиссар, что здесь не замешана какая-нибудь красотка?

- Простите, господин комиссар, не лучше ли нам продолжить этот разговор где-нибудь в другом месте?..

- Ах, нет! Нет! - вздохнул Мегрэ.- Погодите, я хотел бы... Официант!.. Что там у вас на этой тачке?..

И он указал на проезжавшую между столиками серебряную тележку с блюдом под выпуклой крышкой.

- Бараний бок...

- Прекрасно! Дайте-ка мне ломтик... Возьмите немножко бараньего бока, Люка... И жареного картофеля дайте мне, официант...

- Унесите эту лангусту... Она совсем несвежая,- заговорила подруга Рамюэля...- Дайте мне то же самое, что и комиссару... Так, значит, мой-то мерзавец откладывал денежки, а я и знать ничего не знала...

Несчастная была так взволнована, что ей пришлось подправить свой грим, и она принялась за это, встряхивая под скатертью пуховкой, пропиленной пудрой сомнительного розового цвета.

Чувствовалось, что под столом происходит какая-то неожиданная возня: Рамюэль тихонько толкал ногой Мари Делижар, чтобы она замолчала, а она, не желая понимать этих знаков, яростно молотила его ногу своим каблуком.

- Ну погоди, негодяй!.. Я тебе отплачу...

- Да вот увидишь, сейчас все выяснится... Я не знаю, откуда комиссар взял...

- Да, да, вы уверены, комиссар? Вы не ошибаетесь? А то мы знаем, какие поклепы возводит ваш брат. Когда полиция ничего разведать не может и садится в лужу, вы невесть что сочиняете, чтобы запутать людей... Может, все это брехня?..

Мегрэ посмотрел на часы: было половина десятого. Он подмигнул Люка, и на того вдруг напал кашель.

Затем Мегрэ наклонился к Рамюэлю и его спутнице, как будто хотел что-то сказать им по секрету:

- Не шевелитесь, Рамюэль... Не поднимайте скандала, это нисколько вам не поможет... Ваш сосед справа - наш человек. А бригадир Люка следит за вами с двенадцати часов дня, он-то мне и сообщил по телефону, что вы здесь...

- Что это значит? - пролепетала Мари Делижар.

- А это значит, мадам, что я не хотел мешать вам сначала хорошенько подкрепиться... Я должен арестовать вашего мужа... Мы сделаем это деликатно, так будет лучше для всех... Заканчивайте ваш обед... Сейчас мы выйдем все вместе, как добрые друзья... Возьмем такси и прокатимся до набережной Орфевр... Вы и представить себе не можете, как ночью спокойно у нас в кабинетах... Гарсон, горчицы! И маринованных огурчиков, если есть...

Мари Делижар, отнюдь не ставшая милее и приветливее от глубокой морщины, которая пересекла ее лоб, ела с жадностью, бросая порой на мужа грозный взгляд. Мегрэ заказал третью кружку пива и, вновь наклонившись к Рамюэлю, прошептал ему одно доверительное сообщение:

- Представьте, нынче днем, в четвертом часу, я вдруг вспомнил, что вы были старшим сержантом...

- А ты всегда говорил, что был лейтенантом,- проскрипела неумолимая Мари Делижар, не упускавшая случая уязвить Рамюэля.

- Но ведь быть старшим сержантом тоже неплохо, мадам!.. На старшем сержанте лежит все письмоводительство в роте... и как раз мне вспомнились годы моей военной службы, теперь уже, конечно, далекие годы, как вы справедливо думаете...

Никто не мешал Мегрэ наслаждаться жареной картошкой, приготовленной поистине превосходно - снаружи хрустящая корочка, внутри тающая мякоть.

- Наш ротный командир старался появляться в казарме как можно реже, и увольнительные солдатам, да и другие документы обычно подписывал старший сержант - от имени ротного, понятно... И подпись он подделывал так хорошо, чти капитан никогда не мог отличить, что именно он подписал собственноручно, а что было творением рук старшего сержанта... Ну, что вы на это скажете, Рамюэль?..