Жорж Сименон - В подвалах отеля Мажестик

Шарлотта больше не могла выдержать и расплакалась. Она проливала слезы, сама толком не зная почему, как плакала, читая грустный роман или растроганная сентиментальной кинокартиной. Жижи шептала ей на ухо:

- Замолчи!.. Да замолчи же!..

А Кларк, несомненно, бормотал своему солиситору:

- Что он говорит?

- Что касается убийства миссис Кларк,- продолжал Мегрэ,-то это дело случая... Рамюэль, имевший доступ к книге записи приезжающих, знал, что она живет в отеле, а Донжу это было неизвестно... Он узнал о ее пребывании случайно, из разговора в "курьерской столовой". Тогда он написал письмо... Назначил ей свидание в шесть часов утра... Несомненно, он хотел потребовать, чтобы она отдала ему сына, хотел разжалобить ее слезами, мольбами... Уверен, однако, что, если б они встретились, Мими еще раз обвела бы его вокруг пальца. Он и не подозревал, что она, считая его шантажистом, купила револьвер... А Рамюэль был в тревоге... Он не вылезал из подвала отеля. Записка, посланная Донжем через рассыльного, ускользнула от него... Вот и все... А дальше - лопнула велосипедная шина... Донж опоздал на четверть часа... Рамюэль увидел, что Мими бродит в коридорах подвала, догадался о назначенном свидании, испугался, что все раскроется... Он удушил ее... Мертвую затолкал в шкаф... Вскоре он успокоился, понимая, что все улики - против Донжа, а на него, Рамюэля, никакие подозрения не могут пасть. Желая еще больше оградить себя от опасности, он пишет анонимное письмо почерком Шарлотты... Ведь в кафетерии, в ящике Проспера, было много записок Шарлотты. А Рамюэль, повторяю, артист. У него тщательная отделка!.. Когда же он узнал, что бедняга Жюстен Кольбеф видел его... Когда Кольбеф пришел к нему и заявил, что считает себя обязанным по долгу совести разоблачить его перед судом, Рамюэль совершил второе убийство, для него нетрудное. Он был к тому же уверен, что и это второе убийство, несомненно, будет приписано Донжу... Вот и все!.. Торанс, намочи полотенце и передай его мерзавцу Рамюэлю, у него опять пошла кровь из носу. Он тут недавно поскользнулся и ударился физиономией об угол стола... Вы хотите что-то сказать, Рамюэль?..

Молчание. Только американец все бубнил: "Что он говорит?"

- Относительно вас, мадам... Как вас прикажете называть? Мари Делижар? Госпожа Рамюэль?

- Пусть уж лучше Мари Делижар.

- Я так и думал... Вы не ошиблись, полагая, что он замыслил расстаться с вами в скором времени... Только ждал, чтобы у него денег побольше в банке накопилось. Прихватив с собою кругленькую сумму, он мог бы отправиться один полечить свою печень где-нибудь за границей, подальше от вас и ваших истерик...

- Что вы, господин комиссар!

- Не в обиду вам будь сказано, мадам!.. Не в обиду будь сказано!

И вдруг Мегрэ крикнул:

- Жандармы, отведите арестованного в предварительную... Надеюсь, что завтра следователь, господин Бонно, будет так любезен, что подпишет ордер по всем правилам, и тогда уж...

Жижи вскочила и молча стояла в углу, худая, длинная, взволнованная, и видно было, что она явно чувствовала потребность в привычном наркотике ноздри у нее вздрагивали, и вся она трепетала, как раненая птица.

- Простите, господин комиссар...- сказал солиситор, за которым стоял Кларк.- Мой клиент желал бы как можно скорее встретиться в моем кабинете с вами и с господином Донжем... поговорить относительно... относительно ребенка, который...

- Слышишь, Проспер? - торжествующе выкрикнула Жижи из своего угла.

- Завтра утром, если угодно... Вы свободны завтра утром, господин Донж?..- Но Донж не в силах был ответить. Он вдруг залился слезами. Припав к мощной груди Шарлотты, он плакал, как говорится, в три ручья, а она, немного смущенная, успокаивала его, точно ребенка:

- Ну перестань, перестань, Проспер!.. Мы вместе будем воспитывать его! Научим говорить по-французски... Мы...

Мегрэ, бог весть почему, стал рыться в ящиках своего письменного стола - он вспомнил, что куда-то сунул пакетики, отобранные недавно при обыске. Он нашел их, взял один и нерешительно пожал плечами. Затем, видя, что Жижи того и гляди лишится чувств, прошел мимо нее и сунул ей в руку пакетик:

- Ну, дамы и господа, уже час ночи. Если разрешите...

- "Что он говорит?" - казалось, спрашивал мистер Кларк, впервые столкнувшийся с французской полицией.

На следующее утро стало известно, что чек на двести восемьдесят тысяч франков был предъявлен в брюссельском банке. Предъявителем оказался некий Жамине, по профессии букмекер.

Жамине получил чек авиапочтой и выполнил поручение Рамюэля, под началом которого он, будучи капралом, отбывал в свое время военную службу.

Впрочем, никакие улики и показания не помешали Рамюэлю отрицать свою виновность.

И в конце концов ему повезло: из-за плохого состояния здоровья (он трижды падал в обморок на заключительном заседании суда) смертный приговор ему заменили пожизненной каторгой.