Дмитрий Нечевин - Гений российского сыска И. Д. Путилин. Мертвая петля

Этот отказ поверг Мальцева и его присных в уныние, граничащее с холодным отчаянием. Положение было буквально безвыходное, участь всего их Товарищества была поставлена на карту. В это критическое время некоторые знакомые Мальцева посоветовали ему обратиться к известному «дельцу», дворянину Галумову, которого он, однако, не знал. Ему говорили, что это чрезвычайно ловкий, оборотистый человек, ворочающий большими комиссионерными делами, с большим кругом знакомых капиталистов, пользующийся весом, влиянием. Утопающий хватается за соломинку. Ухватился за Галумова и Мальцев.

Приятель Мальцева и товарищ по полку капитан Евреинов, знающий Галумова, вызвался «свести» Мальцева с делецким магом и волшебником. Во время делового свидания Мальцев откровенно поведал дельцу о критическом положении дел Товарищества и умолял его устроить заем. Галумов весьма тонко дал понять Мальцеву, что найти средства для поддержания его дел он может, но за эту «дружескую» услугу, без которой Мальцеву предстоит мат, он желает получить и соответствующее вознаграждение. Ведь ему предстоит много хлопот… Надо, наконец, «подмазать» кое-кого из «нужных человечков»… Словом, менее 10 процентов от той ссуды, которую он устроит для Мальцева, он взять не может. Мальцев ужаснулся огромному размеру комиссионных, но, не видя другого выхода из своего тяжелого положения, вынужден был согласиться на эти «божеские» условия.

Галумов, этот «дворянин»-делец, начал действовать. Через несколько дней он сообщил Мальцеву, что ссуду ему соглашается выдать С.-Петербургско-Тульский поземельный банк при участии Учетно-Ссудного банка, но с тем, чтобы им, этим банкам, было предоставлено преимущество перед долгами Товарищества казне, и что выданные из Тульского Банка закладные листы будут постепенно реализуемы Учетно-Ссудным банком. При этом благородный комиссионер, спаситель Мальцева, выяснил и свои условия, которые, наверно, привели бы в восторг шекспировского Шейлока. Условия таковы: Мальцеву будет выдано из Тульского банка 2,8 миллиона рублей закладными листами, которые по реализации их в Учетно-Ссудном банке составят 2,5 миллиона рублей, считая 10 процентов с этой суммы. Вознаграждение ему, Галумову, должно бы определиться в 250 тысяч рублей, но так как министерство финансов не удержит из означенной ссуды следуемых ему 1,2 миллиона рублей, то их, стало быть, надо считать как бы прибавкой к самой ссуде, поэтому и с этих 1,2 миллиона рублей ему тоже следует получить 10 процентов, так что в общем его вознаграждение выразится в размере 370 тысяч рублей. Волей-неволей Мальцев вынужден был согласиться и на подобные, чисто уж ростовщические, предложения. В таком смысле было составлено условие, которое Мальцев и подписал.

После этого наступила очередь хлопот в министерстве финансов о предоставлении частным банкам того преимущества, под условием которого они только и соглашались выдать Мальцеву ссуду. Кто и какими путями предпринял это ходатайство, расследование не обнаружило с достаточной ясностью и полностью. По собранным мною сведениям можно, однако, заключить, что председатель департамента экономии Государственного Совета высказал министру финансов, что Мальцеву могла бы быть оказана помощь посредством уступки частным банкам, если они выдадут Мальцеву ссуду, права преимущественного взыскания перед долгами казне. На это, как известно, согласился в свою очередь и министр финансов.

После официального разрешения на предоставление частным банкам означенного преимущества начала приводиться в исполнение сложная операция выдачи ссуды путем постепенного перевода закладных листов из Тульского банка в Учетный и наличных денег из последнего в банк Государственный. Мальцев, по его словам, плохо понимал, как и когда окончится эта операция. Получив уже из Учетного банка чековую книжку на часть переведенных в Государственный банк сумм, он уехал в Царское Село и там стал ожидать уведомлений. Скоро действительно явилось уведомление, с которого, собственно говоря, и начинается темная история о 370 тысячах рублей.

20 марта Мальцев получил от капитана Евреинова телеграмму, которой он вызывался на другой день в Петербург. В телеграмме Евреинов напоминал, чтобы Мальцев не забыл чековую книжку.

На другой день, т. е. 21-го, ровно в 9. 45 Мальцев из Царского Села приехал в Петербург и прямо с вокзала отправился к Евреинову. Тот заявил Мальцеву, что Галумов желает немедленно получить эти 370 тысячи рублей, составлявшие его «божеское» вознаграждение. Мальцев ничего не имел против этого, и они вдвоем с Евреиновым поехали к Галумову. Там в квартире Галумова Мальцев написал чек на 370 тысяч рублей, и так как, по его словам, Галумов выразил желание получить не чеком, а наличными, то он вручил означенный чек Евреинову, прося его получить эти деньги из Государственного банка и передать их Галумову. После этого немедленно отправился на вокзал и с поездом 11 часов утра отправился обратно в Царское Село.

Прошло некоторое время. Предвидя ревизию книг и счетов своего завода правительственным ревизором, Мальцев обратился к своему «бескорыстному» другу Евреинову с просьбой истребовать от Галумова расписку о полученных им за комиссию деньгах для представления ее в качестве оправдательного документа в израсходовании 370 тысяч рублей.

Галумов выдать расписку отказался. Тогда-то и началось это темное дело. Галумов стал отрицать получение 370 тысяч рублей, Евреинов тоже начал всячески путать, хитрить, давать разноречивые показания, Галумов стал сваливать все на Евреинова, Евреинов — на Галумова, и кончилось это тем, что они оба из обвиняемых, так сказать, обратились в обвинителей, утверждая, что Мальцев 370 тысяч рублей не давал, что Галумов получил значительно меньше и что Мальцев большую часть из этих таинственных денег попросту присвоил себе. Получился поистине какой-то заколдованный круг.

Я энергично, ввиду важности дела, приступил к расследованию.

Капитан Евреинов на первом допросе заявил, что, получив от Мальцева чек на 370 тысяч рублей, он из квартиры Галумова предварительно заехал к себе домой, чтобы захватить брата и вместе с ним отправиться в банк, так как он считал, что удобнее не одному получать столь большую сумму денег. Получив деньги, он полностью все 370 тысяч рублей передал Галумову.

— Почему же вы не сочли нужным потребовать от Галумова расписки? — спросили Евреинова.

— Это дело касалось не меня, а Мальцева, он и должен был требовать расписку. Кроме того, я не имею оснований не доверять честности и порядочности Галумова.

— Ростовщические проценты должны быть тоже отнесены к «честности» и «порядочности» сего дельца- комиссионера?