Анатолий Вилинович - Фальшивомонетчики

Отыскав пустынное место, Хубер уселся на камень и повел допрос с пристрастием Анри. Кента в это время отвели поотдаль, чтобы тот не слушал, что будет отвечать его напарник.

Когда Анри начал излагать то, что уже говорил в отеле, то Винрих и Ник начали так его избивать, а когда тот свалился на землю, прошлись по его ребрам ногами, то Анри завопил:

— Это всё Кент, это всё Кент!.. Я хотел всё рассказать… Тогда рассказать Джине.

— Вот и прекрасно, дружище, вот теперь и расскажи мне всё как было.

И Анри рассказал всё детально, как у них оказалась кассета.

Выслушав его, Хубер вскочил и возбужденно заходил по поляне. Затем приказал отвести Анри в сторону, а на его место выставить Кента. Когда это сделали его подручные, он спросил:

— Ну так что? Сам расскажешь всё как было или тебя обрабатывать как твоего приятеля?

— Всю правду, шеф. Это всё Анри. Я и тогда хотел всё рассказать Джине, но он…

— Не морочь мне голову, идиотина! — вскричал Хубер. — Лучше рассказывай как попала к вам магнитофонная кассета.

Кент поежился, взглянув на подручных Хубера, которые стояли рядом и были готовы ежесекундно обрушить свои мастерские удары на него. Глотнув слюну, начал рассказывать, если не слово в слово то, что говорил Анри, но суть признания его была такой же.

— Ясно, — промолвил Хубер. И приказал всем садиться в машину и ехать в Милан. Въехав в город, Хубер высадил Кента и Анри на улице и строго приказал им рыскать по всему городу и искать хорошо знакомую им их бывшую хозяйку — Джину.

Вернувшись в отель, куда должны были поступить результаты поиска Джины, Хубер выслушав доклад Вера Винриха, он ему сказал:

— Ловко обставила босса и нас эта красавица, Вер. Интересно, что нам преподнесет еще журналист Точино?

И как только он это проговорил, в номер позвонил агент, дежуривший у входа в отель и доложил, что прибыл репортер Точино, который сейчас уже поднимается лифтом к ним.

Через считанные минуты в номер вошел с победоносной улыбкой на устах репортер Точино с ворохом газет. Он прошел к столу и вывалил на него принесенную прессу.

Хубер и Винрих увидели знакомые снимки опубликованные в ряде миланских газет. Все они вышли в свет в день первого прилета в Милан Хубера в обществе той же самой Джины. А не через несколько дней, когда должна была произойти эта страшная катастрофа с трупом обгоревшей женщины, то есть Карины, как заверяла совершившая эту акцию Джина.

День шел к вечеру и синьора Августина всё больше и больше волновалась, поджидая свою квартирантку Клару — Джину. Но её всё не было. И тут она услышала:

— Синьора Августина, синьора Августина, вам письмо! Письмо вам, синьора Августина!

Женщина бросилась на возгласы почтальона, который вручил ей приветливо конверт.

— Боже мой! Святая Мадонна, неужели это письмо от моей доченьки? — запричитала хозяйка пиццерии.

— Надо полагать, добрейшая синьора Августина, может и от неё, — начал перебирать другую почту в руках почтальон.

— Ах, Этторе, зайди в пиццерию и выпей стаканчик.

— Спасибо, синьора, непременно зайду, как только разнесу вот эту почту, — потряс он кипой писем в руках и сумкой с газетами. Пошел в соседний подъезд дома.

Синьора Августина была так обрадована, что даже быстро не прореагировала на раздраженное требование тучного синьора, чтобы ему немедленно подали спагетти и бутылку «Асти». Прижимая письмо к груди, она была уверена, что оно от Карины, так как писем она ниоткуда не получала. Разве это письмо от Марии из деревни? Но зачем ей писать письмо, когда она не сегодня завтра возвратиться со своим Энцо после смотрин родителей жениха. Обслужив недовольного клиента, синьора Августина тут же за стойкой бара разорвала конверт и извлекла из него красивую открытку. На ней был изображен горный пейзаж со снеговыми шапками, а у подножья их рассыпаны аккуратные домики под красной черепицей, утопающие в яркой зелени деревьев. На обороте она прочла:

— Дорогая мама, сообщаю тебе, что у меня всё хорошо и даже очень. Думаю скоро прислать тебе обстоятельное письмо и деньги. Целую. Твоя К.» — Доченька моя дорогая! Ведь ты же прислала мне уже через свою подругу Клару немалые деньги!.. — расчувствовалась до нельзя синьора Августина.

В это время в зал пиццерии вошла в своих зеркальных очках Джина и, увидев сияющую радостную хозяйку с открыткой в руке, поняла, что сейчас она узнает то, ради чего она сюда и прилетела, ради чего поселилась у синьоры Августины, войдя к ней в доверие за тысячу долларов.

Хозяйка тут же излила своей постоялице поток радостных слов, показав письмо-открытку ей. Джине было достаточно одного взгляда, чтобы по штемпелю отправки письма определить откуда оно, хотя на конверте обратный адрес указан не был. Прочтя малословный текст, Джина сказала удовлетворительно:

— Поздравляю, синьора, я же говорила, что она напишет. Рада за вас…

И тут синьора Августина вспомнила, оглянувшись по сторонам и придвинувшись к девушке, зашептала:

— Синьорина Клара, я так хотела сразу же вам сказать, но получив письмо… Недавно приходил один посетитель, скажу прямо, он мне сразу чем-то не понравился, синьорина. Он заказал пиццу и бутылку «Кьянти», уходя щедро расплатился и показал мне фотографию. Он спросил меня не видела ли я эту девушку, не приходила ли в пиццерию она? Сказал, что это подруга его…

— Так, так, синьора Августина, — затаив дух и почувствовав опасность насторожилась девушка, предчувствуя недоброе. Она прошептала:

— Каков он из себя этот посетитель?

Синьора Августина обрисовала его как могла. Но это ничего Джине не дало. Но когда хозяйка сказала, что у него старый шрам на виске, который он время от времени потерял вот так, и показала как, то Джина уже не сомневалась, что это был подручный Карла Хубера Бер Винрих.

— А что за фотография, кто на ней? — опасливо оглянулась в зал девушка.

— Как только он показал мне фотографию, Клара, я сразу же узнала на ней тебя, дорогая синьорина.

— Меня? — с обескураженным видом и испугом в голосе прошептала Джина. — И как я выглядела на фото? В чем была одета?

— В красивом летнем платье с короткими рукавами, с ажурным беленьким воротничком. Волосы такие же как и сейчас у вас, но только перехваченные вот здесь, — указала она на лоб девушки, — широкой лентой, синьорина.

И Джина сразу же поняла, что эта фотография из её досье, хранящегося у босса. Когда ей стали поручать ответственные задания, то её и сфотографировали вот в таком одеянии. После Джина не носила подобного платья с ажурным воротничком и ленту через лоб.

— Дорогая синьора Августина, о вашей услуги я буду помнить всю жизнь и буду вам настолько благодарна, насколько я буду иметь возможности, — обняла женщину и поцеловала. — Учитывая всё, что вы мне сообщили, синьора, я должна срочно, срочно уехать.