Мэри Райнхарт - Винтовая лестница

— Доктор Уокер, — начала я. — Я хочу задать вам несколько вопросов и надеюсь получить ответы. Как вы знаете, моего племянника еще не нашли.

— Да, я слышал. — Холодно.

— Думаю, вы непременно помогли бы нам, если бы смогли, и отсюда вытекает один из моих вопросов. Не скажете ли вы, какого рода разговор имели вы с Хэлси в ту ночь, когда на него напали и похитили?

— Напали! Похитили! — повторил молодой человек с притворным изумлением. — Но послушайте, мисс Иннес, вам не кажется, что вы несколько преувеличиваете? Насколько я понимаю, мистер Иннес не впервые… э-э… исчезает.

— Вы уклоняетесь от ответа, доктор. Это вопрос жизни и смерти. Вы ответите мне?

— Конечно. Он пожаловался на расстроенные нервы, и я выписал ему рецепт успокоительного. Я нарушаю профессиональную этику, говоря вам даже это.

Я не могла прямо обвинить его во лжи. Но, полагаю, на лице моем выразились все обуревавшие меня чувства. Тогда я решила выстрелить наудачу.

— Вероятно, — проговорила я, не сводя глаз с Уокера, — разговор касался… Нины Каррингтон.

В какое-то мгновение мне показалось, что он ударит меня. Лицо его приобрело серовато-синий оттенок, и маленькая жилка вздулась и бешено запульсировала на его виске. Потом доктор вымученно усмехнулся.

— Кто такая Нина Каррингтон? — спросил он.

— Именно это я и собираюсь выяснить, — ответила я, и Уокер сразу успокоился. Было нетрудно догадаться, что он боялся Нины Каррингтон больше, чем самого дьявола. Прощание наше не заняло много времени: собственно, мы просто несколько мгновений пристально смотрели друг на друга через стол, заваленный прошлогодними журналами, потом я повернулась и вышла.

— В Ричфилд, — приказала я Уорнеру и всю дорогу сосредоточенно думала.

Нина Каррингтон, Нина Каррингтон — слышалось в шелесте автомобильных шин. Нина Каррингтон, Нина Каррингтон. Потом меня осенило, я все поняла. Инициалы Н. К. стояли на сундуке, принадлежащем женщине с рябым лицом. Как просто все оказалось. Мэтти Блисс была на самом деле Ниной Каррингтон. Именно ее голос слышал Уорнер в библиотеке. Она что-то сказала Хэлси, что заставило его сломя голову броситься к дому доктора Уокера, а оттуда, возможно, навстречу смерти. Если мы найдем эту женщину, то скорее всего узнаем, что случилось с Хэлси.

Мы уже въезжали в Ричфилд, поэтому я не стала поворачивать. Но мысли мои были заняты уже совсем другим. Я снова переживала с Хэлси ту памятную ночь. Что сказал он Луизе? Что заставило девушку помчаться в Саннисайд, обезумевшую от страха за него? Когда машина остановилась перед коттеджем миссис Тэйт, я решила обязательно повидаться с Луизой, даже если мне придется вламываться в дом Армстронгов ночью.

Глазам моим предстала почти та же картина, что и прежде: миссис Тэйт, детская коляска на дорожке, дети возле качелей.

Миссис Тэйт пошла навстречу мне, и я заметила, что тревожное выражение покинуло ее лицо. Она казалась молодой, почти симпатичной.

— Рада снова видеть вас, — сказала женщина. — Думаю, с моей стороны будет честнее все-таки отдать вам ваши деньги.

— Почему? — спросила я. — Неужели приезжала мать мальчика?

— Нет. Но приезжала какая-то леди и заплатила за него за целый месяц вперед. Она долго разговаривала с Люсьеном, но потом оказалось, что мальчик даже не знает ее имени.

— Леди молодая?

— Не очень. Около сорока, наверное. Невысокого роста, светловолосая, чуть седая и очень печальная. Она была в глубоком трауре, и мне показалось, она не собиралась задерживаться здесь. Но ребенок, Люсьен, заинтересовал ее. Леди долго разговаривала с ним и выглядела куда более счастливой, когда уходила.

— Вы уверены, что это не настоящая мать Люсьена?

— Бог с вами, нет! Она даже не знала, кто из троих — Люсьен. Я подумала, что, может, это какая-нибудь ваша подруга, но, конечно, ничего не спросила у нее.

— Она была… не рябая случайно? — рискнула я.

— Ни в коем случае. Кожа чистая, как у младенца. Но, возможно, вы узнаете ее по инициалам. Она дала Люсьену носовой платок и забыла его. Очень красивый, с черной каемочкой и с тремя вручную вышитыми буковками в уголке — Ф. Б. А.

— Нет, — твердо сказала я. — Это не моя подруга.

Инициалы Ф. Б. А., вне всяких сомнений, принадлежали Фанни Армстронг.

Попросив миссис Тэйт никому не говорить о моем визите, я направилась обратно в Саннисайд. Итак, Фанни Армстронг знала Люсьена Уоллеса и интересовалась мальчиком настолько, что приехала в Ричфилд и заплатила за его содержание.

Кто же мать мальчика и где она находится сейчас?

Кто такая Нина Каррингтон?

Знал ли кто-нибудь из них, где Хэлси или что с ним случилось?

На обратном пути мы проезжали мимо маленького кладбища, на котором покоился Томас. И я задала себе вопрос: а смог бы Томас, будь он жив, помочь нам в поисках Хэлси? Дальше по ходу пути лежало гораздо более богатое кладбище — там, в тени высокого гранитного обелиска, лежали Арнольд Армстронг и его отец. Из всех троих, думаю, искренне оплакивали только старого Томаса.

Ненависть к покойному президенту Торгового банка как будто возрастала с течением времени. Он никогда не пользовался особой любовью, но теперь его имя проклинали даже те люди, которые ничего не потеряли с крахом банка, но которые преисполнились отвращения к Армстронгу, узнавая все новые и новые подробности его жизни, свидетельствующие о ненасытной жадности покойного. Торговый банк пользовался популярностью среди мелких торговцев, и в своих сберегательных отделениях он хранил самые мелкие вклады. Люди, которые считали себя финансово независимыми, лишившись внезапно своих двухсот-трехсотдолларовых сбережений, внезапно оказались на пороге богадельни. Все банкротства имеют одинаковые последствия для вкладчиков банка, однако управляющие обещали выплатить клиентам по двадцать процентов от вклада.

Но крах банка, как и все остальное, в эти дни мало занимал нас с Гертрудой. Мы не вспоминали Джона Бэйли. Я не видела причин изменять свое мнение касательно виновности кассира, и Гертруда об этом знала. В отношении же убийства Арнольда Армстронга я еще не пришла к определенному заключению. То я говорила себе: Гертруда знает или по крайней мере подозревает, что убийство совершил ее возлюбленный. То мне казалось, что убила Арнольда сама Гертруда, очутившаяся в ту ночь одна на винтовой лестнице. А то вдруг в памяти всплывала таинственная мать Люсьена, и моментально все соображения указывали на нее, как на возможного убийцу. Временами, конечно, я испытывала желание отмести в сторону все эти подозрения и согласиться с тем, что убийцей являлся некто нам неизвестный.

Величайшее разочарование ожидало меня в связи с поисками Нины Каррингтон. Она скрылась, не оставив никакого следа. Казалось бы, женщину с таким заметным лицом отыскать легко, но ее нигде не нашли. Сразу же по возвращении домой я описала ее внешность одному из детективов, и колесо завертелось. Но и к ночи ее не удалось обнаружить. Тогда я рассказала Гертруде о телеграмме на имя Луизы, о своем визите к доктору Уокеру и о своих предположениях насчет подлинного имени Мэтти Блисс. Однако я не рассказала Гертруде о подозрениях сыщика относительно Алекса. Мне вспомнились разные странные обстоятельства, которые прежде проходили мимо моего внимания. Я испытывала неприятное ощущение от мысли, что, возможно, Алекс шпионил в Саннисайде, и, следовательно, взяв его на работу, я сыграла на руку противнику. Но в восемь часов вечера Алекс появился собственной персоной в сопровождении незнакомой личности отталкивающего вида. Они представляли собой странную пару, ибо Алекс выглядел почти так же непрезентабельно, как его спутник, и под глазом у молодого человека красовался синяк.