Сергей Шведов - Шкатулка группенфюрера

В устремленных на меня глазах Ксении мелькнуло нечто очень похожее на ненависть. На меня это, правда, не произвело особого впечатления, и разъяренная тигрица взяла себя в руки.

– Вы же понимаете, Игорь, что я пошутила.

– Подобные шутки плохо кончаются, Ксения Васильевна. В частности по вашей милости подстрелили ни в чем не повинного шофера господина Цонева.

– Шофер Цонева жив, – прокашлялся Мандрыкин. – И находится сейчас в больнице.

– Ну что ж, будем считать, что хоть в этом вам повезло, господа. Впредь прошу подобные мероприятия согласовывать с нами, Ксения Васильевна, иначе нам придется расторгнуть контракт.

Вадим Ситникова зло покосился на Сашку Седова, заподозрив последнего в несдержанности на язык, но вслух ничего не сказал.

– Я уже перечислила на счет вашего агентства оговоренную в контракте сумму, – сказала Ксения, – и считаю, что на этом наши деловые отношения закончены.

– Вы поторопились, госпожа Кружилина, – сухо заметил я. – Мы назвали вам имя убийцы, и предоставили свидетелей, но мы пока что не раскрыли имя заказчика. Воля ваша, но в данных обстоятельствах я не могу считать дело завершенным. Или вам известно, кто скрывается под прозвищем Чистюля?

– Об этом человеке я ничего не знаю, – сухо отозвалась Кружилина. – И я настаиваю, чтобы вы прекратили расследование.

– Вы, видимо, невнимательно читали наш контракт, Ксения Васильевна. У нас есть еще одна клиентка, Юлия Алексеевна Кружилина, которой, как нам кажется, угрожает серьезная опасность, и мы сделаем для ее спасения все, что в наших силах.

– Вы очень ловкий человек, господин Веселов, – сердито бросила Кружилина. – Но у меня есть все основания полагать, что вы человек не только ловкий, но и неискренний. Вы ведь работаете на Цонева?

– Исключено, сударыня. А что касается неискренности, увы, я вынужден бросить вам тот же упрек. Вы пытались за нашей спиной разыграть комбинацию, чреватую неприятностями и для вас, и для нас. Причем делали это грубо и непрофессионально. Нам пришлось не только спасать свои головы, но подчищать ваши ошибки. В результате проведенного расследования мы выяснили, что вы ведете охоту за неким Эрнстом Шульцем, которого, кажется, подозреваете в смерти своих родителей.

– Допустим, и что с того?

– Мы знаем так же, что Эрнст Шульц охотится за вами, точнее, за шкатулкой, которая предположительно находится у вас. Правда, у нас возникли некоторые сомнения по поводу этого Шульца – он, случайно, не поручик Киже?

– На этот счет можете не волноваться, Игорь, Шульц существует, более того я его очень хорошо знаю. Он был моим любовником, если вам это интересно. Мы чудесно провели с ним время в Ницце. Шульц пытался войти в доверие моим родителям, а потом убил их с помощью подонка Сипягина.

Теперь мне стало понятно, почему Шульц ведет в нашем городе скрытый образ жизни и даже не пытается приблизиться к объекту своего вожделения. Я не Ксению имею в виду, естественно, а шкатулку. Странно только, что загадочный Эрнст не попытался вступить с Ксенией в альянс. В конце концов, они спокойно могли разделить предполагаемые сокровища и зажить спокойной безгрешной жизнью. То ли немец попался жадноватый, то ли прекрасная Ксения, а, точнее, ее родители не пожелали иметь дело с подозрительным во всех отношениях типом.

– У вас, случайно, не осталось фотографии этого человека, Ксения Васильевна?

– Вы что же, поможете мне его изловить, Игорь?

– А почему бы нет, сударыня? Вы ведь уже имели возможность убедиться в нашем профессионализме.

– В вашем профессионализме, Игорь, я убедилась. Но этого человека нельзя остановить с помощью судейской мантии, его остановит только пуля. Я поклялась его убить, и я его убью. А свою затасканную мораль, господин фотограф, оставьте при себе.

– Я не такой уж моралист, Ксения, как вам кажется. И если я буду уверен, что этот немец действительно убил ваших родителей, я не буду вам препятствовать в сведении с ним счетов.

– Ваша цена, господин детектив?

– Я за кровь денег не беру, сударыня. Считайте, что мне за державу обидно. Кроме того, я еще не нашел заказчика убийства вашего мужа и несу за это ответственность если не перед вами, то перед дочерью покойного Кружилина.

– Ксения, – сказал со своего места в углу Сашка Седов, – ему можно верить. Фотограф своих клиентов не сдает. Он хоть и витязь Чернобога по классификации моего хорошего знакомого жреца Огнеяра, но все-таки витязь.

То ли данная мне скоморохом лестная характеристика подействовала на Ксению, то ли по какой-то другой, неведомой мне причине, но она все-таки решилась на сотрудничество.

– Фотографии Шульца у меня нет, этот тип не любил фотографироваться. Но я набросала его портрет по памяти. Художница я никудышная, но уж не взыщите, Игорь. Добавлю только, что ростом он чуть повыше вас и сложен, как Адонис.

– Словом, истинный ариец, – ехидно добавил из своего угла Сашка.

Должен сказать, что Ксения действительно посредственный художник, пожалуй я, возникни такая необходимость, мог бы сделать более качественный рисунок этого человека. Тем не менее, даже по этой откровенно дилетантской работе я узнал Эрнста Шульца. Правда, ранее он был мне известен под другим именем. Да и не только мне. Многие люди в нашем замечательном городе знали Феликса Строганова. Открывшийся факт явился для меня полной неожиданностью, но, смею надеяться, что я сумел сохранить невозмутимость на своем не шибко выразительном лице. Прежде чем делиться своим открытием с окружающими, я должен был прояснить многие интересующие меня детали.

– Вы не будете возражать, Ксения, если я возьму рисунок с собой.

– Берите, – махнула рукой Кружилина. – Лица этого человека я все равно никогда не забуду.

Я сложил листок вчетверо и небрежно сунул во внутренний карман. Нет, я не собирался предъявлять его графу Феле, более того, я не стану показывать его даже Чернову. Ибо у меня есть серьезные подозрения, что в этот раз хитроумная парочка решила использовать хорошего знакомого Игоря Веселова вслепую и, надо признать, преуспела в своем намерении. Сказать, что я был потрясен коварством хороших знакомых, значит сильно покривить против истины. Эти двое способны были на многое, если не на все, но в данном случае Феликс Строганов явно переступил черту, отделяющую человека от монстра.

Мандрыкина я хотел оставить в Кружилинском дворце в качестве почетного пленника, но скоморох решительно воспротивился. Меня его поведение удивило и рассердило, я был абсолютно уверен, что в этом доме ему не дадут умереть раньше времени и бережно сохранят для суда. Однако у скомороха на этот счет имелось свое мнение. Выяснилось это, когда он, опередив меня, буквально запрыгнул в салон машины.