Роберт Синклер - Идеальное убийство

— А как с той девушкой? Дэниелз?

— А-а, — в голосе Бауэра слышались презрительные нотки. — Она такая тупая. Только любовалась своими фотографиями в газете. Наверное, и читать-то не умеет. Я с ними обоими беседовал. Противно.

— Что противно?

— Смотреть на них. Похоже, они даже не слышали моих вопросов. Сидели, держась за руки, хихикали, умилялись друг дружкой. Слава богу, я сперва допросил их по отдельности. Нам повезло, что передавали речь сенатора Тарфа. А то они даже не знали, который час, шесть или десять.

Конвей ужаснулся. Кого же он выбрал для подтверждения своего алиби! Да здравствует сенатор Тарф!

Сержант, Бетти и Конвей сидели в кафе.

— Что, удивлены? — спросил Бауэр. — Вам, наверное, и невдомек, что тут есть жаркое в горшочках. Вы еще больше удивитесь, когда отведаете его. — Он протянул им меню. — Конечно, у них есть и другие блюда, если вы не любите мясо, но мне закажите жаркое. Я пойду позвоню в участок, доложусь.

Конвей огляделся. В кафе было шумно, душно, воняло кухней и дешевой парфюмерией. Конвею захотелось уйти. Он помахал официантке, но та не обратила на него ни малейшего внимания и пошла к другому столику. Конвей все больше раздражался и вдруг подумал: а чего это Бауэр решил привести нас сюда?

Наконец к ним подошла официантка. Бетти ограничилась выпивкой, а Конвей заказал себе и сержанту жаркое. Со своего места он видел, как Бауэр говорит по телефону. Потом он подошел и завязал беседу с официанткой, которая не удостоила Конвея внимания. Приглядевшись, он понял, что задумал сержант. Он пригласил в это кафе официантку, которая обслуживала их с Хелен перед сеансом. Конвею полегчало. С этим он справится. Главная сложность — Бетти.

Им принесли заказ. Бауэр обратил внимание, что Бетти не ест, и вопросительно взглянул на нее.

— Время от времени я сажусь на диету, — пояснила она.

Конвей заглянул в горшочек с какой-то серой бурдой. Серая картошка, серое мясо, серые овощи. Он попробовал мясо. Вкус был вполне под стать цвету.

— Не так вкусно, как обычно, — заметил Бауэр. — Но все равно хорошо. Я имею в виду цены.

— Да, цены и впрямь знатные, — согласился Конвей, гадая, сколько этого варева он должен запихнуть в себя, чтобы не обидеть сержанта.

— Цены — единственный камень преткновения у нас с Гретой.

Ну, сейчас его понесет, подумал Конвей, а вслух сказал:

— Странно.

— Ничего странного. Женатые люди всегда из-за чего-нибудь спорят, особенно из-за денег. Вы с Хелен часто ссорились по этому поводу?

— Нет. Гораздо реже, чем другие пары. Мы спорили главным образом по пустякам.

— По каким пустякам? — не унимался Бауэр. — Я ведь скоро женюсь на Грете и должен быть готов.

— Ну… мне не хочется об этом вспоминать, но в тот день у нас была небольшая ссора, — Конвею пришла охота подразнить сержанта, но он побаивался Бетти. — В тот день мы ходили в кафе обедать, и там произошло недоразумение. Хелен решила, что снятые со счета деньги у меня, а я думал, что у нее. Но мы быстро помирились. Правда, потом повздорили еще раз. Это было еще нелепее. Собираясь в кино, я спросил, есть ли у Хелен деньги. У меня оставалось всего несколько долларов. А она подумала, что я спрашиваю, при ней ли те деньги, которые сняты со чета. В общем, когда перед сеансом мы зашли в кафе выпить кофе, я попросил у нее один доллар. Она раскрыла кошелек, и я увидел там все наши деньги. Ну, я вспылил. Сказал, что она напрашивается на неприятности, хочет, чтобы ей дали по голове и ограбили. На ней еще был этот дурацкий красный шарф. Хелен хотела отдать мне эти деньги в кафе, но я решил, что нет нужды лишний раз показывать наличные, и она передала их мне в кинотеатре. — Конвей перешел на доверительный шепот. — А потом мы весь сеанс просидели, держась за руки.

— Почему вы не рассказали мне об этом раньше? — спросил Бауэр. — Разве вы не понимаете, что произошло? Какой-то тип заметил деньги, а после сеанса улучил момент и хотел забрать их. Он же не знал, что она отдала деньги вам.

Конвей понял, что и впрямь сглупил, не рассказав об этом раньше. Он мог бы и вовсе оградить себя от подозрений. Но теперь надо было по возможности сгладить этот конфуз.

— По правде говоря, я просто забыл о таком пустяке. Уверен, что никто, кроме меня, не видел этих денег.

— Тут никогда нельзя быть совершенно уверенным, — проворчал Бауэр. Он вяло прожевал очередной кусок мяса и посмотрел на Конвея. — Сегодня у них ничего не получилось. Идемте отсюда, а?

Когда они подошли к машине, Бауэр остановился.

— Я же забыл сообщить о своем местонахождении. Подождите меня в машине, я сейчас вернусь.

Конвей понимал, что сержант отправился расспрашивать официантку. Он достал сигарету, закурил и подумал: если в полиции все такие, как он, вообще непонятно, как они ловят преступников.

Домой ехали молча. Бауэр был заметно расстроен. Когда они распрощались и вошли в комнату, Бетти спросила:

— Может быть, вы хоть теперь оцените мои кулинарные способности? Надеюсь, это жаркое не испортило вам аппетит?

Ужин прошел очень хорошо. Бетти много говорила, а поскольку об убийстве речи не было, Конвей не испытывал напряжения и мог расслабиться. Он понял, что впервые за много месяцев радуется общению с человеческим существом. Бетти прочла все его опубликованные рассказы и говорила исключительно о них. После ужина они пили кофе на террасе, и Конвей поймал себя на мысли, что не хочет, чтобы Бетти уходила из его дома.

— Вам хорошо? — спросил он.

— Да, вполне, — Бетти помолчала. — Понимаете, я хочу прояснить все до конца, чтобы вы не относились ко мне с подозрением. Теперь я понимаю, что у вас были на то причины. — Она подалась к нему.

Конвей не удержался и проговорил:

— Вы просто прелестны.

— Что? — Бетти отпрянула. — Не сбивайте меня с толку. Послушайте сначала, что я скажу.

— Я слушаю.

Бетти глубоко вздохнула, словно готовясь нырнуть в холодную воду.

— Узнав об убийстве Хелен, я нутром почуяла, что это ваших рук дело.

— Что?! — Конвей ожидал чего угодно, только не этого.

— Пожалуйста, не перебивайте. Я взяла билет на ближайший рейс и прилетела сюда, боясь, что вы уже в тюрьме. Хочу, чтобы вы знали: я на вашей стороне. Я могла бы выступить на суде и рассказать, что она была за штучка. Это хоть как-то помогло бы.

У Конвея пересохло в горле.

— Продолжайте, — с трудом выговорил он.

— Прибыв сюда и узнав, что вы не арестованы, я засомневалась в верности своих догадок. И зря: ни в какого дурацкого сексуального маньяка я не верю. С Хелен и ей подобными такое никогда не случается.

— Вы не виделись с Хелен пять лет. Откуда вам знать, какой она стала?

— Да, я даже начала верить, что она изменилась. Вы играли весьма достоверно, но потом я заметила шероховатости. И вконец запуталась. Только теперь я все поняла — вашу грубость, холодность, стремление избавиться от меня. Не хочу хвалиться, но все мои знакомые мужчины так или иначе норовили приударить за мной, а вы были совершенно равнодушны. Но теперь все стало на свои места. Поначалу я думала, что вы убили Хелен в припадке ярости, это было бы понятно. Но потом увидела, что вы не такой. Вы предпочли бы развестись. Но если у вас появилась другая женщина, Хелен этого не потерпела бы, и вам пришлось бы убить ее.