Джон Локк - Летальный исход

– Надеюсь, авансом?

Повернувшись к камере, Крид сказал:

– Если я сегодня умру, отыщите этого паскудного ублюдка и прикончите его, как бешеную собаку. Он вообще-то и есть бешеная собака.

Затем Донован подмигнул своему уродливому приятелю и встал поустойчивее.

Куинн пожал плечами.

– Я всегда могу стереть эту запись, – сказал он, еще секунду выдерживал взгляд Крида, потом проверил свой секундомер и щелкнул выключателем.

Десять секунд спустя Донован валялся на полу, на спине, без признаков жизни, хотя эхо его воплей еще продолжало звучать, отражаясь от тюремных стен.

Огастес Куинн, человек совершенно не отягощенный никакой сентиментальностью, оставил Крида лежать там, куда тот свалился, и достал видеокарту из видеокамеры. Завтра он отошлет копии записи в Агентство национальной безопасности, в ЦРУ и в Департамент внутренней безопасности.

Куинн сунул карту в карман, но в этот момент замер, услышав некий слабый звук. При отсутствии полной уверенности он предпочел бы не протискиваться в узкую дверь тюремной камеры – это ведь все-таки был Донован Крид, так что Куинн неохотно вошел в камеру, опустился на колени и взял Крида за руку, пытаясь нащупать пульс. Так его и не обнаружив, он пристроил голову мертвого в свою гигантскую ладонь и приложил ухо ко рту Донована.

И услышал хриплый шепот:

– И это все, на что ты способен?

Куинн резко отшатнулся.

– Ты настоящий сукин сын! – заявил он, уже во второй раз за эту ночь.

Когда-нибудь, в один прекрасный день, когда он будет выпивать в каком-нибудь баре с байкерами или висеть на крюке для мясных туш на какой-нибудь бойне, кто-нибудь непременно задаст ему вопрос, кто был самым крутым парнем из всех, кого он когда-либо встречал в своей жизни. И он ответит.

Он ответит, что это был Донован Крид, и приведет дюжину примеров того, каким крутым был этот Крид, не забыв про вот эти последние события. И перескажет их в точности так, как они происходили нынче ночью – нет никакой нужды что-либо приукрашать, – и закончит рассказ, процитировав вот эти последние слова Крида: «И это все, на что ты способен?». И парень, выслушав его историю, непременно улыбнется, потому что последние слова Крида – сущее золото.

Однако, как оказалось, это были вовсе не последние слова Крида.

– В следующий раз, – заявил он, – дашь мне двенадцать секунд.

Огастес тяжко вздохнул.

– Надо было мне с собою сэндвич сюда захватить.

Куинн не боится никого, ни человека, ни зверя, за исключением мужчины, который сейчас лежит у его ног. И особенно он боится той паскудной гадости внутри этого мужчины, которая заставляет его ночевать в тюремной камере всякий раз, когда он оказывается в их штаб-квартире в Вирджинии, или даже – во всех прочих случаях – на чердаках или в иных жутких помещениях, куда можно забраться только ползком, в домах, владельцами которых являются какие-то странные, никому не известные личности. Никак не может Куинн измерить и оценить запасы того топлива, которые питают безумное желание Крида всячески усиливать свою устойчивость и сопротивляемость пыткам, устраивая эти жуткие ночные сеансы, чтобы самому играть в них роль подопытного кролика, испытывая самые последние новинки смертельного боевого оружия, какое только успели разработать и создать на сегодняшний день.

Куинн идет обратно к двери и вставляет видеокарту обратно в девайс. Потом заглядывает в видоискатель и нажимает кнопку записи.

На экранчике – голая тюремная камера размером шесть на девять футов. Узкая откидная койка с голым матрасом висит на левой стене, отделенная от унитаза раковиной из нержавейки. Усиленные стены из шлакобетонных блоков и голый бетонный пол выкрашены в обычный серый цвет, как и положено. Стальные прутья диаметром в два дюйма отделяют камеру от коридора. Центральную секцию этой решетки можно сдвинуть в сторону, чтобы войти в камеру или выйти из нее. Потолок высоко, к нему прикреплены флуоресцентные лампы, защищенные решеткой, предназначенной для того, чтобы отбить у узника охоту швырять вверх пищу или одежду с целью обзавестись осколками стекла, которые можно использовать в качестве оружия.

Решетка превращает свет ламп в зеленоватое сияние, которое несколько искажает фигуру человека на полу в центре тюремной камеры… а он между тем с трудом снова поднимается на ноги.

Я проснулся от собственного крика, резко, рывком сел, потом спрыгнул с койки, словно подо мной горел матрас. Клетки моего головного мозга трещали и что-то бессвязно мне сообщали, перегруженные испытанной болью и паническим страхом. Я с трудом, шатаясь, сделал три шага и уткнулся в стальные прутья своей камеры. Ухватился за них и вцепился в железо так, словно от этого зависела моя жизнь. Мне потребовалась целая минута, но в итоге я все же вспомнил, как провел предыдущую ночь, играясь со смертельным лучом АДС-установки.

Зазвонил мой мобильник. Я проигнорировал его, прошел к унитазу и выблевал все, что было внутри меня, включая, возможно, и собственную селезенку. Звонки прекратились задолго до того, как я почувствовал себя в состоянии проверить, кто это мне звонил. Мой номер знают всего девять человек во всем мире, но это был не один из них. Впрочем, кто бы это ни был и чего бы он ни хотел, все это может подождать.

Отсюда, из моей тюремной камеры в Бедфорде, штат Вирджиния, добраться до рабочего места очень легко – надо лишь войти в лифт и нажать нужную кнопку. И как только я это проделал, то тут же сунулся в душ, и обжигающие струи воды в полную силу замолотили по мне. Через несколько минут этого блаженства я понял, что мое тело отнюдь не намерено восстанавливаться и омолаживаться самостоятельно, так что вышел из душа и вытряс из пачки с дюжину таблеток «Адвила».

Потом глянул в зеркало. Обычно, когда я себя чувствую так же скверно, как сейчас, мне нужно накладывать швы, много швов. Я оперся локтями на край раковины и опустил голову в ладони.

Этот тип оружия, АДС, было все, на что я мог надеяться, даже больше того. Я понимал, что в ближайшие несколько недель сумею отладить эту проклятую штуку и приспособиться к ней, но пока что она буквально вышибает мне мозги. Интересно, эти типы в строгих официальных костюмах из Департамента внутренней безопасности будут радоваться или же плакать, когда узнают, что я выжил после первого сеанса?

Когда комната наконец перестала крутиться и вертеться, я проглотил таблетки «Адвила». Потом побрился, натянул на себя кое-что из одежды и звякнул Лу Келли.

– Надыбал что-нибудь на Кена Чапмена? – осведомился я.

Возникла короткая пауза. Потом Лу ответил:

– Целую кучу всякого надыбал. Хочешь получить прямо сейчас?