Джон Локк - Летальный исход

Каждый город живет в своем собственном ритме, вот я и внимал и впитывал в себя все, что только можно было впитать – виды и звуки центра Цинциннати, видимого из моего окна, – стараясь все это как следует прочувствовать. Через полквартала от меня на замерзшей парковой скамейке посреди того, что можно было считать центральной городской площадью, сидел какой-то бездомный бродяга; площадь же представляла собой участок размером с квартал, и на ней стояла беседка, но она имела вполне достаточные размеры, чтобы вместить какое-нибудь публичное мероприятие на открытом воздухе. На улице было жутко холодно, но рядом с бродягой болтались два голубя, надеясь на подачку, на кусочек хлеба. Интересно, а у него когда-нибудь была другая жизнь, получше, чем эта? Надеюсь, что была.

Я не рассчитывал, что Куинн позвонит мне в ближайшие десять-пятнадцать минут, и не собирался особо беспокоиться, даже если пройдет полчаса, а я так и не дождусь его звонка. Стоя у окна, я размышлял о том, что пока что у меня, вроде бы, нет никаких оснований считать, что Сал меня обманет и заложит, и все же я поставил на кон жизнь Куинна, полагая, что такого не случится.

И еще я думал о том, какую превосходную мишень из себя представляю, стоя вот так перед огромным окном от пола до потолка.

Я закрыл жалюзи и переместился внутрь номера, в интерьер, стараясь не думать о рисунке обоев, и еще раз мысленно прошелся по всем пунктам нашего плана.

Мы уже были на взводе, готовые к бою, и я все тщательно просчитал. Келли по-прежнему сидела в Западной Вирджинии, не спуская глаз с Джанет и Кимберли. Куинн провел ночь в ожоговом центре, и только сегодня утром его сменили двое наших парней из Бедфорда. Кэтлин находилась у себя в конторе, а Лу Келли направил туда еще одного нашего парня, на всякий случай. Виктор и Хьюго собирали штурмовую команду и отрабатывали последние детали плана захвата и увода наблюдательного беспилотника, принадлежащего метеослужбе.

Сал Бонаделло со своим бодигардом и двумя адвокатами сидел на седьмом этаже «Бек билдинг», разрабатывая план, как меня убить. А этими двумя адвокатами были Крис Ангер, чьи личные апартаменты располагались там же, и младший братец Криса, Гаррет, который когда-то прежде представлял интересы родителей Эдди, Грега и Мелани Доуз.

Обычно нормальные адвокаты не принимают участия в обсуждении – и тем более в планировании – криминальных деяний. Но поскольку я известен подпольному миру как борец с терроризмом, Джо Де Мео желал при атаке на меня принять чрезвычайные меры предосторожности, желал, чтобы все его участники действовали совместно. Эти двое адвокатов давно уже по уши увязли в болоте организованной преступности, но они не могли себе позволить, чтобы их увидели вместе с Салом Бонаделло и его телохранителем, Большим Плохим Парнем – это почти то же самое, что Большой Плохой Волк из сказки про Красную Шапочку. И именно поэтому я рассчитывал, что у нас имеются неплохие шансы успешно осуществить план, который я придумал вчера ночью.

Джо Де Мео позвонил Салу и велел проконтролировать нападение на меня, но Сал заявил, что мой высокий статус агента правительства требует предварительного обсуждения. Де Мео что-либо обсуждать отказался, желая залечь на дно, пока ему не доложат, что я мертв, но прислал своего представителя из Нью-Йорка, Гаррета Ангера. Поскольку Сал проживал в Цинциннати, а старший брат Гаррета, Крис, имел здесь свою юридическую практику, было решено встретиться в личных апартаментах Криса на седьмом этаже «Бек билдинг».

Прочие обитатели этого здания и визитеры отлично знали про четырехуровневую парковку, примыкающую к нему сбоку, но были бы точно крайне удивлены, узнав, что двойные гаражные ворота с надписью «Пожарный выход» на самом деле ведут в личную парковочную зону для партнеров по юридической практике и их клиентов из подпольного уголовного мира. А партнеры меняли код замка на этих дверях после каждой встречи со своими клиентами-уголовниками.

Сал Бонаделло был ключевой фигурой в моем плане. Его и Большого Плохого Парня встретил личный охранник Криса Ангера. И через пару минут провел их в личные апартаменты своего патрона.

Все личные апартаменты здесь были окружены звуконепроницаемыми стенами, за которыми находились пустые помещения. Никто из тех, кто работал в этой юридической фирме, не знал о существовании этих личных апартаментов и не мог туда попасть из своих помещений. Все стены были из толстых бетонных плит, обеспечивая весьма высокий уровень безопасности и полное уединение.

Когда водитель привозил сюда очередного клиента-уголовника, строгий протокол требовал, чтобы тот оставался в машине, пока не кончится встреча. Единственным дополнительным участником таких или подобных встреч, имевшим доступ в личные апартаменты, была секретарша Криса, чьей обязанностью было не сводить глаз с экрана стоящего на ее столе монитора, показывающего всю эту частную парковочную зону.

Согласно моему плану, Сал проделает какую-нибудь диверсию, отвлекающий маневр и подаст сигнал своему водителю. Тот откроет багажник. Оттуда выскочит Куинн, который сообщит мне код замка. После чего я присоединюсь к нему, и мы начнем приводить мой план в действие.

Зазвонил мой мобильник. Я ответил, и леди на другом конце линии связи сообщила, что думала обо мне всю ночь и теперь желала бы знать, не учусь ли я искусству быть более приличным любовником. После чего рассмеялась.

– Должен признаться, у меня пока что не было времени подзубрить этот предмет.

Кэтлин снова рассмеялась, и я представил себе ее глаза с морщинками в уголках.

– Вот и ладно, – сказала она. – Потому что мне не терпится обучить тебя этому искусству!

– Я все еще пытаюсь прийти в себя после того экзамена, который ты мне устроила прошлой ночью.

– Ну, тогда ты предупрежден, – заметила она.

– О чем?

– О том, что следующий тест будет устным. Оральным.

– Ух ты! Обещаешь?

– М-м-м! – сказала она.

Я мог бы продолжать подобный разговор и подольше, но только одевшись.

Я включил телевизор, нашел новостной канал. Там показывали сюжет о взрыве в отеле по четыре раза в час, так что мне пришлось смотреть его снова и снова. В миллионный раз они вытаскивали на экран картины рядов черных мешков с трупами, выложенными на песке и дожидающимися погрузки в машины, которые отнюдь не торопились уезжать. Искалеченные тела мужчин и женщин, родственники, рыдающие по своим близким, отупевшие от шока дети с окровавленными лицами – все это было типичное дерьмо, которого только и следует ожидать от телевизионщиков из вечерних новостей; для этих типов ужасы и смерти – обычная повседневная жратва.