Александр Знаменский - Паразиты

— Поехали! — снова подхватил Грека, у которого после первого стакана зрачки глаз стали смотреть в разные стороны.

Выпили по второй. И только после этого набросились на блюдо с дымящимся гусем, целиком зажаренным в духовке.

— Мне здесь нравится, — заплетающимся языком проговорил Грека через какое-то время, отшвырнув в сторону обглоданную кость.

— Время вести «талы-талы», — напомнил ему Кирпич.

— «Талы-талы», тары-бары! — пропел Прыщавый, порываясь пуститься в пляс. — Хорошо «тасуемся»!

— Не тарахти! — остановил его Грека. — Я говорить буду!

Со значением помолчав с минуту, как бы набивая цену своим словам, он начал так:

— Есть в столице один деловой. Жбан и все мы на него пахали…

— Давай еще выпьем! — предложил сильно захмелевший Сифон. — Якута любит выпить за жизнь…

— Заткнись! — зажал ему рот своей волосатой ручищей Обрез. — Не видишь, люди о деле говорят…

— …И кликуха у того делового Браслет, — не обращая внимания на Сифона, продолжал Грека. — Ох и сука же этот Браслет, век воли не видать! Он, падла, нас за своих «шестерок» держал. Мы ему одно очень укромное место охраняли. Жбан нам все его приказы и распоряжения передавал. Денег же, гнида, не платил вовсе. Расплачивался с нами «дурью», а иногда героином. Его же надо было еще продать!..

— А что за укромное место? — поинтересовался Кирпич.

— А? — не понял Грека.

— Я спрашиваю, что за укромное место вы охраняли?

— Это недалеко от станции Икша. Там еще речушка небольшая… Лаборатория там у Браслета. Чистый наркотик готовят. Есть там парочка химиков…

— «Яд», значит, гонят, — тихо произнес Кирпич. — А кликуха у того делового, ты говоришь?..

— Браслет!

— Что ты еще о Браслете знаешь? — быстро и напористо спросил Кирпич. — Где его главная «берлога»?

— Жбан все знал, — Грека потерся щекой о то плечо, которое было выше. — А нам вроде знать это было и ни к чему…

— Жаль! Это очень жаль! — покачал головой Кирпич. — Не надо нам было Жбана сразу мочить. Поторопились! Попытать надо было сначала…

— Бесполезно! — отмахнулся Фрол. — Жбан — могила! Сроду бы своего благодетеля не выдал. Что я, Жбана не знаю?

— Точно! — подтвердил Грека. — Жбан бы нам только чернуху впарил.

— Ну, тогда пусть себе плавает в Волге-матушке, — осклабился Кирпич, который выведал все, что хотел. — Правильно сделали, что отправили его на дно рыб кормить. Давай, мужики, еще по одной, а потом девок позовем, позабавимся!

— «Выводи, разбойник, девок! Пусть покажут кой-чего!» — просипел строчку из Высоцкого Прыщавый, дергая ногой от предвкушения близкого удовольствия.

— Соня! Мать! Девок давай!.. — громко проорал Кирпич, предварительно опрокинув третий по счету стакан себе в глотку.

Тут же на его зов в комнату скромно вошли пять прелестниц. Все они были разного возраста и упитанности. Объединяло же их одно общее — все пятеро были сейчас в чем мать родила. Смотрелись они, надо сказать, очень даже аппетитно, особенно после жареного гуся с водкой.

«Хорошо подготовилась мама Соня, — одобрительно подумал Кирпич, усаживая к себе на колени задастую и грудастую толстушку. — Хитрая бестия!»

Загул в притоне со шлюхами продолжался до самого утра.

Жбан очнулся от удушья и какого-то мокрого пронзительного холода. Глотнув пару раз воды открытым ртом, он, все еще находясь в полузабытьи, выскочил из воды чуть ли не по пояс, отфыркиваясь и отплевываясь.

«Что со мной?.. Где я?..» — пронеслись в мозгу тревожные вопросы.

Кругом была тьма и черная вода. Намокшая одежда неотвратимо тянула на дно, не оставляя никакой возможности выплыть. И все же Жбану, как-то по-особенному извернувшемуся, удалось выскочить из собственной дубленки и вновь оказаться на поверхности. Осмотревшись вокруг, Жбан заметил близкие береговые огни, несколько рассеивающие тьму опустившейся ночи. Левее огней он услышал беспрестанный грохот тонн воды, заставляющих вращаться гидротурбину. Именно потоки воды по какой-то счастливой случайности вынесли тело Жбана на самую середину реки. Жбан решил плыть к прибрежным огням.

Он считал себя неплохим пловцом. Когда-то в юности даже брал призы в соревнованиях по различным видам водного спорта, особенно ему нравилось заниматься водным поло и подводным плаванием. Позже Жбан отошел от регулярных занятий в спортивных секциях, но никогда не забывал поддерживать собственное здоровье утренними обливаниями холодной водой и даже зимним моржеванием в проруби. Наверняка эта закалка и помогла ему теперь в экстремальной ситуации, когда он оказался из-за предательства бывших друзей в ледяной воде.

О судьбе Мордашки, попавшего в беду вместе с ним, Жбан так ни разу и не вспомнил — ни когда плыл к берегу и с трудом вылезал на скользкие плиты, уложенные вдоль парапета, ни пока, трясясь от холода, бежал в сторону нескольких деревянных домишек, находившихся на самой окраине поселка.

С одиноким рыбаком, вышедшим в этот поздний, или, скорее, ранний, час из дома, чтобы проверить зимние жерлицы, расставленные у прорубей на льду Московского моря, начинавшегося как раз по другую сторону гидросооружений, Жбан столкнулся минут через пять интенсивного бега.

— Мужик, да ты же весь заледенел! — удивился бородатый рыбак и, быстро сориентировавшись в ситуации, предложил: — Мои щуки меня обождут… Давай ко мне в дом, мигом! Я тут рядом живу…

Еще минут через десять Жбан оказался наконец в тепле и безопасности. Его одежда, испуская пар, сохла на горячей печке, а самого его, голого и все еще дрожащего, растирал водкой хозяин дома.

— Вот так! — приговаривал при этом бородач, завершая работу. — Теперь внутрь, для сугреву…

Бородач вылил остатки водки из бутылки в стакан и передал его пострадавшему, спросив:

— И как это тебя угораздило так мырнуть?.. Прям оторопь берет! — И сразу же сам попытался ответить на собственный вопрос: — Хотя чему же тут удивляться-то! Сам прошлой зимой мырнул за милую душу. Ушел под лед, как грузило свинцовое. Спасибо мужикам, что рядом рыбалили. Вытягнули! А то бы точнехонько концы отдал. Зимы у нас стали какие-то не ядреные, мать их за ногу! Мороза стоящего нет — вот в чем суть! Лед дюже тонкий. Раньше, бывало, прежде чем лунку пешней пробьешь, упреешь. Да и коловоротом, опять же, до чистой воды не сразу добуришься. А теперь все не так и все не то, — безнадежно вздохнув, махнул рукой бородач. — А как уходить надумаешь, надень мой старый полушубок. Потом когда-нибудь возвернешь…

Согревшись в гостеприимном доме местного любителя зимней рыбалки, Жбан щедро одарил его сотенной долларовой купюрой, хоть и малость подмокшей, но все еще имевшей вполне презентабельный вид. Затем, кое-как напялив на себя высушенную одежду, поспешил на первую электричку, идущую в сторону Москвы.