Александр Знаменский - Паразиты

Так продолжалось довольно долго. До тех пор, пока на Гвоздя не обратил внимание вор в законе Каналья. И произошло это где-то за три-четыре месяца до освобождения Гвоздя из заключения.

— Тебя вызывает сам Каналья! — испуганно таращась, заявил дневальный Гвоздю, когда тот только вернулся в барак после ужина.

От этих слов у Гвоздя мурашки пробежали по спине. Он-то знал, что Каналья «вызывает» к себе только тех, кто занимался стукачеством, сотрудничая с представителями зоновской администрации. Совсем недавно перед этим точно так же Каналья вызвал к себе соседа Гвоздя по койкам Василия Конопатого — и что из этого вышло? Конопатый после того «вызова» прямиком отправился к лепилам в лазарет. Говорили, что ему отбили почки…

Гвоздь вошел в каптерку, что называется, на полусогнутых от страха. Там он увидел самого Каналью, восседавшего за письменным столом. Его обнаженный торс, на котором живого места не осталось от татуировок, лоснился от пота. Среди замысловатых рисунков на телесах Канальи особо выделялись восьмиконечные звезды, кот в сапогах и голова тигра с оскаленной пастью.

Гвоздь, немного разбиравшийся в тюремной «геральдике», сразу сообразил, что подобные «ордена» просто так не вешают. Их надо было еще заслужить.

Рядом с Канальей кучковались пятеро его прихлебателей.

— Этот? — небрежно ткнув пальцем в Гвоздя, спросил Каналья у одного из приспешников.

— Он самый и есть, — ответил здоровяк баскетбольного роста. — Гвоздем прозывается.

— Гвоздь, значит? Неплохо. Слушай сюда, Гвоздь! Мы тут с братками покумекали на досуге и решили, что тебе на воле деньжата не помешают. До светлого коммунистического завтра еще далеко, и деньги вряд ли отменят за те сто дней, что тебе осталось здесь куковать.

Первым на шутку Канальи отреагировал «баскетболист», а потом засмеялись и все остальные.

— А что, я ничего… — пробормотал Гвоздь, искоса наблюдая за тем, как Каналья, отпив из кружки драгоценного чифиря, пустил ее по кругу.

— Слушай сюда, Гвоздь! — продолжил Каналья, когда в каптерке снова воцарилась полная тишина. — От «кума» на освобождение ты получишь двадцать пять рублей. Больше начальник тебе все равно не даст. Зато я дам побольше. Ты получишь от меня еще полсотни, если, конечно, сделаешь то, что я скажу…

— А что надо сделать? — набравшись смелости, переступил с ноги на ногу Гвоздь.

— Об этом узнаешь позже. А пока живи хорошо. Вы меня поняли? — снова повернул голову в сторону «баскетболиста» Каналья.

И Гвоздь с той поры зажил в зоне, как кум королю. Больше никто даже не пытался поживиться за его счет.

За день до освобождения Гвоздя снова вызвал в контору Каналья и прямо, без обиняков, заявил:

— Тебя завтра повезут на автовокзал и посадят в автобус. Ты проедешь на нем одну остановку, вылезешь из автобуса и пройдешь до деревянного моста через речку Потня. Залезешь под мост и увидишь там большую яму. В яме закопан рюкзак и деньги. Пятьдесят рублей возьмешь себе, а на остальные купишь десять бутылок водки и двадцать пачек чая. Все это добро сложишь в рюкзак и отнесешь обратно под мост. И учти, Гвоздь! Если не сделаешь этого, то пожалеешь, что на свет Божий уродился таким дураком. Понял? Я тебя, гниду, тогда из-под земли достану!..

Следующее утро Гвоздь встретил на свободе. А дальше произошло вот что. Добравшись до старого деревянного моста через неширокую лесную речушку Потня, Гвоздь отыскал свежевыкопанную яму под мостом у самой воды, а там потертый рюкзак, в котором, кроме завернутых в газету денег, не нашлось больше ничего. До этого самого момента Гвоздь даже и не помышлял обмануть доверие Канальи, но как только в его пальцах зашелестели денежные купюры, в него словно бес вселился. «А вот хрен тебе, а не водка с чифирем! — пробормотал Гвоздь, забирая с собой и деньги, и рюкзак. — Мне эта сотня самому пригодится. Надо будет обмыть свое освобождение…»

Зековской сотни хватило Гвоздю ровно на две недели, а потом пришлось подумать-позаботиться об устройстве на работу. Ему и повезло еще раз: Гвоздь устроился уборщиком на одном из колхозных рынков в Москве. Тогда он ни сном ни духом не предполагал, что на этом рынке, как и на многих других, промышляют люди Мехлиева. Того самого Мехлиева, который однажды уже посадил неповинного Гвоздя за кражу со своей дачи. До второй «ходки» Гвоздю оставались считанные дни…

Гвоздь открыл глаза и со страхом уставился в небритое лицо человека, склонившегося над ним. На минуту ему почудилось, что он снова в зоне и Каналья наконец добрался до него, чтобы привести в исполнение свои угрозы. Но нет! Слава Богу, это был не Каналья, а тот здоровяк, что занял в камере задержанных всю скамейку.

— Ты кто? — спросил он, тряся Гвоздя за воротник. — Мы где?..

Приглядевшись внимательнее к сокамернику, Гвоздь сообразил, что тот накачался наркотой.

— В ментовке мы, сынок! — сказал Гвоздь, высвобождаясь из рук наркоши. — Повязали нас мусора не пойми за что…

— Суки легавые! — заорал наркоша, бегая по камере. — Не имеете права! Я живу в свободной стране!

Покричав и побегав, наркоша наконец утомился и снова разлегся на скамье. Молчал он минут пять. Но стоило только Гвоздю прикрыть глаза, как наркоша позвал его:

— Эй, мужик! У тебя курево есть?

— Да ты что, паря? Какое курево? Все при шмоне отобрали. Да и не курю я уже, «тубик» у меня…

— Не, «тубик» я еще не пробовал, — не понял Гвоздя наркоша. — Мне больше «винт» по душе или «чернушка». Могу за милую душу и «забить косяк»…

Услышав последнюю фразу, Гвоздь сообразил, что наркоша говорит о папиросах с анашой. Значит, «винт» и «чернушка» тоже какие-то наркотики. Сам Гвоздь был не знаком со всеми этими названиями, поскольку наркотиками никогда не увлекался.

— За что же легавые меня повязали? — пытался тем временем припомнить наркоша. — Так… Я затоварился дозой «герба» за триста пятьдесят тысяч у одного барыги на дому. Принял на грудь и захорошел. Понравилось, но показалось мало. А у меня деньги были Вовчиковы. Много денег! Тогда я опять смотался к тому же барыге и откупил у него грамм героина. Всего в нем тридцать доз. Думал, этого мне надолго хватит. А тут эти чертовы архаровцы откуда-то налетели, повязали… Все ясно! Будут теперь статью шить за торговлю наркотиками… Плохи мои дела!

— А ты им скажи, что для себя купил, а не для продажи, — посоветовал Гвоздь, проникшись жалостью к здоровому с виду, но гнилому внутри парню.

— Так они мне и поверят, жди! Эх, отец! Ты будто с Луны свалился! Сейчас никто никому не верит. Всем нужны доказательства. А у меня какие доказательства? Никаких. Вот же дурак! Кретин! Полный и беспросветный идиот! — хватаясь за голову, закрутился на скамье наркоша. — Ты представляешь, отец, мы же с Вовчиком за кордон намылились. Он мне для этого и денег дал, чтобы я проплатил туристическую поездку в Анталию. Там мы должны были… Нет, это тебе знать не надо! А я все деньги на «герб» спустил. Представляешь? Нет, ты не представляешь!