Вадим Россик - Нотариус из Квакенбурга

– Опишите эти бутылочки, – попросил Вейш.

– Мне показалось, что они одинакового размера. Обе из темного стекла и закрываются одинаковыми пробками.

– Как складываются ваши взаимоотношения с обитателями замка? – вдруг сменил направление разговора Вейш.

– Меня здесь приняли хорошо. Все были ко мне очень добры.

– А я слышал, что у вас вышел какой-то конфликт с Озриком Де-Бургом? – перебил ее инспектор.

Девушка смутилась и покраснела.

– Ну что вы. Это нельзя назвать конфликтом. Просто между нами возникло на первых порах некоторое непонимание. Но все быстро разъяснилось, и сейчас между нами нет никаких недоразумений.

– Ну, хорошо, вы свободны, мадемуазель. Если вспомните что-нибудь важное, будьте любезны сообщить мне или, если меня не будет в замке, дежурному констеблю. Да, и напоследок, – спохватился Вейш. – Как звали вашего хозяина, того самого, который умер в Квакенбурге?

– Фейдо Бассос, старший компаньон фирмы «Бассос и Георги», – удивленно посмотрев на инспектора, ответила Таис.

Следующим на допрос был вызван Озрик Де-Бург. Молодой человек вошел и сел в кресло перед инспектором. Выглядел он собранным и серьезным. Было ясно, что первоначальная растерянность, вызванная неожиданным ужасным событием, прошла. Озрик спокойно посмотрел на нас своими большими серыми глазами и спросил, обращаясь к полицейскому:

– Что вы хотите знать, месьер инспектор?

– Я хотел бы знать, где граф Бертрам взял яд, каким образом принял его и почему это сделал, – произнес Вейш с нажимом, сверля молодого человека глазами.

Озрик пожал плечами.

– Я не знаю, каким образом отец принял яд. Что же касается того, откуда этот яд взялся, я уверен, что это цианистый калий из моей лаборатории.

– Так-так, – оживился инспектор, – объясните, пожалуйста, почему вы в этом уверены?

– Потому, что когда стало известно о том, что отец был отравлен цианидом, я тут же бросился в лабораторию и обнаружил, что в моей бутылочке яда стало меньше.

– А кроме этой бутылочки у вас есть еще ядовитые вещества? – поинтересовался Вейш.

– Да, в этом же шкафу хранится тартрат морфия в таблетках, гидробромид скополамина, также в таблетках, кроме того, есть еще раствор стрихнина со спиртом и бутылочка настойки дигиталиса, которую мне дал доктор Адам.

Инспектор удивленно посмотрел на врача. Тот развел руками.

– Ну, что тут такого? Дигиталис прописывается в малых дозах сердечникам. Вы должны понять, инспектор, что, как домашний врач семьи Де-Бургов, я не могу разглашать врачебной тайны.

– Ладно, доктор, – перебил его Озрик. – Я сам признаюсь инспектору, что у меня бывают проблемы с сердцем. Но к смерти моего отца это не имеет никакого отношения.

– А что вы думаете о причинах, толкнувших его сиятельство на этот шаг? – задал новый вопрос Вейш.

– Я думаю, что отец не покончил с собой, – ответил молодой человек и, по-прежнему спокойно глядя на нас, добавил:

– Я думаю, что его убили.

Все присутствующие уставились на Озрика, ожидая продолжения. Но молодой граф молчал.

– Очень любопытно, – наконец произнес инспектор. – Вы первый из дававших сегодня показания, который утверждает, что графа Бертрама убили. Какие у вас основания делать такое заявление?

Озрик отвел взгляд, на его бледных щеках выступил румянец, но ответил он по-прежнему твердым голосом:

– Я не могу сейчас назвать причин, почему я так считаю. Мне необходимо время, чтобы все обдумать. Может быть, скоро я смогу точнее ответить на ваши вопросы, инспектор.

– Ну, хорошо, – согласился Вейш, видя, что молодой граф решил упорствовать в этом вопросе. Инспектор покрутил седой ус, задумчиво глядя на Озрика, и задал новый вопрос:

– Тогда ответьте, что вы делали вчера после ужина?

– Еще в столовой Патриция пригласила меня пойти к ней и поговорить о том, как спасти Себастьяна от пьянства. В последнее время он совсем сбился с пути. Поэтому я поднялся к ней в Северную башню и пробыл там довольно долго.

– Когда же вы вернулись к себе?

– После двенадцати часов. Мартин уже запер двери в главном здании, и мне пришлось его разбудить.

– А Николаус все время был с вами?

– Да, конечно. До девяти часов он возился с игрушками в детской. Потом пришла Таис и уложила его спать.

Вейш хмыкнул с сомнением и задал следующий вопрос:

– Скажите, господин Озрик, какие отношения связывают вас с Патрицией Де-Бург?

Озрик снова покраснел, опустил голову, чтобы не смотреть на нас, и сказал:

– Она – жена моего старшего брата.

– Послушайте, молодой человек, – резко произнес инспектор, – у меня есть сведения, что вас с Патрицией связывают не только родственные узы!

– Я не собираюсь порочить честь дамы, отвечая на подобные вопросы, инспектор Вейш! – воскликнул молодой граф.

Полицейский открыл было рот, чтобы что-то сказать, но его опередил нотариус:

– Извините, Озрик, но это я виноват в том, что ваша тайна стала известна инспектору. Мы с Мельхиором невольно подслушали ваш разговор в библиотеке. Конечно, при других обстоятельствах, я никогда бы не сказал никому ни слова, но, учитывая случившееся, я не посмел скрыть от полиции все, что мне стало известно. Надеюсь, вы меня поймете и простите.

Молодой человек окончательно смешался, закрыл лицо руками и произнес дрожащим от волнения голосом:

– Вы, наверное, считаете меня подлецом? Признаю, что вы имеете на это право.

– Давайте оставим в стороне моральный аспект, – предложил Вейш, сурово глядя на сконфуженного графа. – В обмен на вашу откровенность, я обещаю, что все не относящееся к расследованию не выйдет за пределы этой комнаты.

Тяжело вздохнув, Озрик согласно кивнул. Инспектор сделал знак писарю, чтобы тот перестал писать и покинул комнату, после чего продолжил допрос.

– Так что у вас с Патрицией Де-Бург? – снова задал тот же вопрос Вейш.

Озрик, упорно глядя куда-то в сторону, нехотя начал рассказывать:

– Обычная история. Скучающий молодой болван и красивая женщина, жаждущая любви и понимания. Когда Патриция появилась в замке, я сразу понял, что нравлюсь ей. Конечно, я старался обращаться с ней как с родственницей, но она своей женской интуицией быстро поняла, что тоже мне нравиться. Однако, месьеры, я клянусь вам, что наши отношения не шли далее безобидного флирта до тех пор, пока отец не пригласил на работу Таис Мелас. Таис просто вскружила мне голову. Должен признать, что возможно я был с ней слишком настойчив и получил заслуженный отпор. Мне пришлось извиниться, но чувств моих это нисколько не охладило. Совсем наоборот. Я объяснился с Патрицией и собирался в самом скором времени просить руки Таис.

На этом месте я почувствовал, как ревность уколола меня прямо в сердце. Боюсь, что в этот момент мое лицо выглядело не слишком дружелюбным.