Лилия Дворянская - Мой ангел [СИ]

Узнав у мальчика адрес, по которому находится туристический кружок, и, пообещав ни в коем случае не упоминать его имя, Павлов и Трохов решили больше не мучить его расспросами и отпустили восвояси. Заметно повеселевший Егор быстро скрылся в своей комнате и носа оттуда не высовывал, пока Дима и Костя, для приличия, пили с Еленой Всеволодовной чай и снова выслушали ее рассказы о семье и сыновьях.

Спустя некоторое время, сославшись на неотложные дела, мужчины покидали ее квартиру, так же спешно, как и Егор, после их совместного разговора.

В один из пятничных вечеров Дмитрий предложил Косте Трохову и Николаю Крылову наведаться в уже полюбившийся им спортивный бар, чтобы обсудить все, что стало им известно за приятным времяпрепровождением.

Они расположись за столиком в большом шумном зале, где по большому плазменному телевизору передавался футбольный матч, и многочисленные зрители шумно реагировали на то, что происходило на экране.

Мужчины сидели тесным кружком, чтобы хорошо слышать друг друга и время от времени бросали взгляды на экран, где пока ни одна из команд еще не открыла счет.

— Ну, что парни, — начал разговор Костя, принимая из рук официантки заказ, — судя по всему, наши интересы во всех этих делах тесно переплетаются, поэтому давайте думать, что предпримем дальше.

— Для начала нужно наведаться в этот странный кружок, — предложил Дмитрий, поднимая бокал и делая глоток холодного пенного напитка, — посмотреть, что к чему.

— Только надо сделать это как-то неофициально, — добавил Николай, — иначе можем спугнуть.

Костя Трохов, выбрал из мисочки сырную гренку, потряс ее в воздухе и подтвердил:

— Да, нужно неофициально, — затем откусил от нее половину и продолжил рассуждать, — Кого-то еще подключать не хочется. Но опасаюсь, что если там собираются мои "клиенты", то некоторые из них знают меня в лицо. Димка тоже здоровый мордоворот, это может их напрячь. Слушай, может ты, Николай сходишь к ним, — предложил он Крылову, который больше походил на научного работника, чем на следователя.

— Да и, правда, — оживился Дима, — Коля, сходи на разведку в этот псевдотуристический кружок. Скажешь, что хочешь устроить туда своего Славку, ничего страшного, что ему еще и года нет, они же об этом не знают. Осмотришься, пообщаешься. А мы тебя с улицы подстрахуем.

Крылов опустил пустой бокал на стол и, пожав плечами, согласился.

— Го-о-ол! - пронеслось эхом по залу. И подвергшись всеобщему ажиотажу, Костя, Дмитрий и Николай, забыв про дела и работу, с увлечением стали следить за ходом игры.

В понедельник следующей недели ровно в три часа дня Дмитрий высадил Николая Крылова из машины за квартал до нужного адреса. А сам вместе с Костей Троховым поехал дальше, чтобы, уже там, на месте, не привлекая к себе внимания, понаблюдать, как Крылов посетит сомнительный кружок по туризму, и оказаться рядом на тот случай, если тому понадобиться помощь.

Туристический кружок располагался в глубине двора, скрытый с дороги деревьями и кустарниками, в здании бывшего детского сада, в котором одно крыло было заброшено и зияло пустыми, разбитыми рамами, а другое ощетинилось зарешеченными стальными прутьями окнами, к тому же еще и наглухо закрытыми жалюзи. В эту часть здания вела металлическая дверь без какой-либо вывески, но снабженная камерой видеонаблюдения.

Дима оставил автомобиль неподалеку, во дворе одного из домов, вышел из него вместе с Костей и они последовали в темный, грязный, пахнущий кошками подъезд дома, из окон которого наилучшим образом просматривался вход в кружок. Расположившись у подоконника, заваленного шелухой от семечек, пустыми деформированными алюминиевыми банками и сигаретными окурками на одном из верхних этажей, они следили из пыльного подъездного окна, как спустя некоторое время ко входу подошел Николай и позвонил в звонок, затем беседовал по переговорному устройству, снова позвонил, махнул рукой и расстроено зашагал прочь.

Павлов с Троховым выждали еще немного времени после ухода Крылова, покинули свой пост в грязном подъезде, дошли до автомобиля и в соседнем дворе посадили Николая в машину. Тот сразу начал рассказывать:

— Я позвонил в дверь и сообщил, что хочу записать к ним своего сына. Меня спросили, как я о них узнал? Ответил, что однокласснику сына попала в руки их листовка, и мой Славик теперь тоже хочет заняться туризмом. Видимо мне не поверили, сообщили, что набор закончен и отключились. Когда я повторно позвонил в дверь, пригрозили, чтобы я не хулиганил, иначе у меня будут неприятности. Поэтому мне пришлось уйти.

— Просто неприступная крепость какая-то…, - протянул Костя, — не нравится мне это, ой не нравится. Что дальше делать будем?

— Думать, — ответил ему Дима с кривой усмешкой.

Высадив коллег у входа в метро, сам он направился в архив, где для него была подготовлена информация об интересующей его семье Кошей.

Забрав в архиве очередной ответ на запрос, Дмитрий расположился в своем автомобиле и начал читать. На этот раз в документе было следующее:

Карл Фридрих фон Кош, родился в 1898 году в Санкт-Петербурге, в семье купца второй гильдии Витольда фон Коша. Национальность — немец. Преподавал в городской гимназии историю и немецкий язык, увлекался живописью. В 1923 году женился на дочери аптекаря Аиде Вейгер, 1900 года рождения. Немке. В 1924 году у них родилась дочь Софья, которая умерла в возрасте 4 лет от воспаления легких, в 1929 году родилась вторая дочь Ирма.

В 1941 году Карл фон Кош оставил семью в Ленинграде, перебрался в Ленинградскую область и перешел на сторону немцев, числился сотрудником Гатчинского СД под фамилией Кохель.

Супруга скончалась в марте 1942 года от сыпного тифа. Дочь Ирма была эвакуирована с другими детьми, оставшимися без попечения родителей, в апреле 1942 года в Краснодарский край, погибла от бомбежки эшелона по пути следования, в результате авианалета.

Карл Кош-Кохель арестован и расстрелян в 1948 году.

Остальная информация оказалась засекреченной.

— И это все? — разочаровано подумал Дмитрий, пробежав глазами листок еще раз, — Если все умерли, то кому понадобились его картины? А может дело не в картинах? Тогда в чем?

Он закрыл глаза, откинулся на спинку водительского сидения и, вытащив из ворота, цепочку с маленьким крестиком, покрутил его между пальцев и мысленно произнес:

— Если я не распутаю это дело, то, как посмотрю в глаза Мите и Геле. Ох, Геленька, помоги мне.

Шел седьмой месяц блокады Ленинграда. Больных было много, свободных мест в госпитале уже не оставалось. В инфекционном отделении больные лежали рядом с умершими, которых не успевали уносить.